Оказавшись по ту сторону заряженного аэрогелем купола, пилот развернул «летун» и дал знать, что они благополучно совершили перелет.
Более громоздкий, менее маневренный транспортный «скат» поднялся и медленно двинулся вперед, его воздухоотталкивающие приспособления работали на минимальном режиме, необходимом для отрыва «ската» от поверхности. Внимание Раньи переключалось то на сенсоры, которые должны были подать сигнал, если купол начнет воздействовать на бортовое оборудование, то на прикрывающий тылы детектор. Он боялся, что в любой момент в ущелье хлынет водный поток и вынудит их двигаться быстрее по опасному рельефу. Но уровень воды оставался неизменным, и сенсоры молчали. Оказавшись внутри защитного периметра, три машины перегруппировались на случай, если их слабое излучение будет замечено защитниками комплекса. Лучевые коммутаторы не работали. Вместо этого Веенн давал указания пилотам «летунов», вскарабкавшись на нос транспортного «ската» и крича им сквозь пелену дождя. Раньи улыбнулся про себя. Вот до чего докатилась современная технология. Ее непреодолимым недостатком было то, что, несмотря на гениальность конструкций, как только ими начинали пользоваться, электромагнитный сектор тут же засекался не менее современным сенсорным оборудованием противника. Голоса же людей приборами не фиксировались. Продолжая продвигаться на минимальном режиме, три машины углубились в самое сердце распределительного комплекса, следуя по извилистому ущелью. Все замерли, когда громоздкий грузовой «скат» с грохотом проехал мимо них. Это был не военный транспорт, на его борту не было сенсоров, а экипаж твердо следовал к назначенной цели, а не смотрел по сторонам, поэтому кучка захватчиков осталась незамеченной.
В том месте, где ущелье резко поворачивало на запад, оно слегка расширялось, окаймленное крутым берегом с одной стороны и полосой вязкого грядного песка с другой. Там они выгрузились из своих машин. Турмаст больше других возражал против необходимости оставить тяжелое вооружение, сложенное на «скате». Все двигатели были выключены, когда солдаты собрались снаружи под дождем.
– Помните, – предупредил их унифер; забрало его каски было поднято, подставляя лицо дождю, – с этого момента вы должны попытаться походить на людей, ходить, как люди, думать, как люди. – Солдаты нервно засмеялись, еще не подозревая, что их призывают походить на самих себя. Растущая ирония грозила вывести Раньи из равновесия.
– Что произойдет, если нас засекут?
Он всмотрелся в Веенна сквозь проливной дождь.
– Мы – военный отряд и собираемся захватить намеченные позиции. Никто не выстрелит, никто не сделает враждебного жеста, пока я не дам знак. Я урегулирую любой конфликт без помощи переводчика. Турмаст стоял рядом с ним. Совсем близко.
– Я не знал, что ты говоришь на языке людей, Раньи. – Ливень приглушал его слова. – Когда ты успел его выучить?
– А чем, ты думал, я занимался все это время, когда ни с кем не разговаривал? Ты еще многого обо мне не знаешь, Турм. Не удивительно, если ты и о себе так же мало знаешь. – Он вышел на дождь, оставив своего друга и подчиненного задумчиво смотреть ему вслед.
Разведчики из «летунов» стали карабкаться по северной стороне ущелья, на мгновение исчезли, потом возвратились доложить, что на земные вокруг ближайшей силовой установки были разбиты клумбы, прогулочные дорожки и фонтаны согласно типичному для вейсов дизайну. Разбившись на двойки, за разведчиками последовал и остальной отряд. Огни зданий и стоящих неподалеку установок едва освещали шеренгу нелепых фигур, шлепающих под дождем в грязи.
За несколькими незначительными исключениями двери в любом цивилизованном мире были одинаковыми. Как они и ожидали, под таким ливнем никакой охраны не было видно. Маленький фонарь под крышей слабо освещал площадку внизу. Пока отряд сливался с темнотой, Раньи попробовал дверь. Та легко открылась.
Освещение внутри было намного ярче, чем ему хотелось бы, но они ничего не выиграли бы, пытаясь проникнуть в другое здание. Они находились на какой-то релейной подстанции. Вокруг них мирно жужжали массивные агрегаты, равнодушные к бушующему снаружи конфликту, продолжая передавать выработанную энергию городам далеко на юге. Источниками освещения были световые полосы на потолке, стенах, полу. Те, что были на полу, несли в себе цветовой код.
Пробормотав приказание Турмасту, он подождал, пока все окажутся внутри станции. Когда Веенн захлопнул дверь за последним солдатом, в коридоре прямо перед ним появились двое массудов. Одна из них держала в руках блокнот, а ее спутник считывал показания с приборных панелей. Он что-то пробурчал, перейдя к следующей машине, и замер, встретившись взглядом с глазами Раньи. Одна рука с длинными пальцами потянулась к оружию на поясе.
– Не делайте это! – язык массудов, на котором заговорил Раньи, был ломаный, неуверенный, и он поспешил присоединить «переводчик», встроенный в его шлемофон, приближаясь к паре. – Мы здесь, чтобы поговорить, а не сражаться. – Оглянувшись на своих солдат, он добавил напряженным шепотом.
– Попытайтесь расслабиться и выглядеть равнодушными.
Кошачьи глаза массуда расширились, когда фигура в полевом снаряжении медленно стала приближаться. Женщина стояла неподвижно, все еще сжимая записную книжку. Раньи чувствовал, как глаза его сотоварищей сверлят ему спину, слышал их растерянное перешептывание, они удивлялись, гадая, что это задумал их унифер. Но они подчинялись его приказам и продолжали стоять, опустив оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103