е. необходимости преодоления отставания от обществ Запада, выступавших в данном случае и в качестве образца, и в качестве внешней угрозы). Процесс капиталистической эволюции в странах второго эшелона протекал в условиях сохранения в этих обществах многочисленных остатков старых, добуржуазных структур и под сильнейшим влиянием государства, являвшегося двигателем и гарантом развития. «Классическая» последовательность этапов складывания капиталистического производства (мелкотоварное производство – мануфактура – фабрика – паровой железнодорожный и водный транспорт) оказывалась нарушенной. «Сразу» возникало то, к чему Запад шел столетиями (железные дороги, тяжелая промышленность). В этих условиях капиталистическая эволюция в странах второй модели протекала более конфликтно, чем в странах первой модели. В частности, потребность в форсированном преодолении экономической отсталости вела к ужесточению налоговой эксплуатации и росту социальной напряженности. Перенесение передовых форм хозяйственной жизни на национальную почву, недостаточно подготовленную для их самостоятельного воспроизводства, порождало острейшую проблему адаптации широких слоев населения к новым требованиям, синтеза традиционных ценностей и ценностей буржуазного, индустриального общества, которые в странах второй модели, в отличие от стран Запада, естественным порядком не сложились. Разумеется, трудности, возникавшие в процессе капиталистической модернизации обществ второй модели, не являлись принципиально неодолимыми, о чем свидетельствует прежде всего пример Японии. Заимствование передового опыта стран «раннего капитализма» не только порождало проблемы, но было и своеобразным «преимуществом отсталости». Успех сложнейшего и болезненного процесса буржуазной трансформации обществ второй модели во многом зависел от субъективных факторов (способности правящей элиты проводить сбалансированную экономическую и социальную политику) и – в большей степени – от готовности местной культурной традиции к восприятию новых ценностей.
Наконец, еще одну модель становления буржуазных структур демонстрируют государства Азии, Африки, частично Латинской Америки, оказавшиеся к началу XX в. на положении колоний и полуколоний великих держав.
В социально-экономнческом развитии России на рубеже двух столетий отчетливо проявлялись закономерности, присущие странам второго эшелона. Самодержавие во имя сохранения своих международных позиций, создания мощного военного потенциала проводило политику, направленную на форсированную индустриализацию страны. Российский капитализм рос как естественным путем «снизу», так и усиленно насаждался «сверху». Его развитие носило крайне неравномерный, очаговый характер, как в отраслевом, так и в территориальном плане. Различные фазы капиталистической эволюции предельно уплотнялись. Российский капитализм, начавший с конца XIX в. переходить в монополистическую стадию, не знал ярко выраженного периода свободной конкуренции. Отдельные этапы развития буржуазного строя как бы «наложились» друг на друга.
Докапиталистические структуры продолжали играть значительную роль в российской экономике. Последняя поэтому представляла собой многообразный и противоречивый комплекс хозяйственных укладов, порожденных определенным уровнем развития производительных сил, т.е. воспроизводившихся на своей собственной основе и отличавшихся друг от друга целями производства, способами использования прибавочной стоимости, отношениями собственности и т.п. Господствующее положение, разумеется, занимал уже капиталистический уклад, выступавший в различных формах (необходимо отметить, в частности, что для российской экономики было характерно наличие развитого государственно-капиталистического сектора – казенные железные дороги, промышленные предприятия) и увязывавший все прочие в некую более или менее единую систему. Наряду с ним, однако, продолжали существовать и такие уклады, как полукрепостнический, представленный помещичьим отработочным хозяйством в деревне, старой горнозаводской промышленностью Урала, мелкотоварный (крестьянское хозяйство, связанное с рынком), патриархальный (натуральный), который сохранялся на окраинах империи и частично – в «медвежьих углах» ряда центральных районов. Страна жила одновременно как бы в разных эпохах. Противоречия одной фазы общественного развития сочетались с противоречиями, порожденными последующими фазами. До– и раннекапиталистические формы эксплуатации переплетались с формами, присущими зрелому капитализму. Сам капиталистический уклад, взаимодействуя с докапиталистическими элементами экономической структуры, не столько разрушал их, сколько консервировал, широко используя архаичные формы извлечения прибыли (торгово-ростовщическая эксплуатация населения). Все это деформировало процесс капиталистической эволюции России и делало его весьма болезненным для широких народных масс, что способствовало обострению социальных антагонизмов.
Ситуация усугублялась и становившимся к концу XIX в. все более ощутимым несоответствием унаследованной от крепостнической эпохи формы организации политической власти (в лице самодержавия) изменившимся общественно-экономическим отношениям. Кроме того, сама культурная традиция России оказывалась малосовместимой с ценностями капиталистического, индустриального общества. В традиционный уклад русской жизни, формировавшийся под влиянием Православия, никак не вписывались, например, погоня за прибылью, индивидуализм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143