– Там, где пройдем мы, пройдет и он.
Мы привязали ремнями шатер и прочную поклажу, куда вошел и немалый запас жареного мяса, на спину животного и тронулись в путь. На этот раз восхождение заняло много времени, нам пришлось обходить снежные склоны, по которым мы прежде поднимались, делая топором зарубки, ибо тяжело груженый як не мог там пройти. Достигнув наконец вершины, мы выкопали яму и разбили в ней свой шатер, обложив его со всех сторон выкопанным снегом. К этому времени уже стало темнеть, мы вместе с яком вошли в шатер, поужинали и начали ждать.
Холод был нестерпимый. На такой высоте ледяное дыхание ветра пронизывало и наши одеяла, и одежды, обжигая тела, словно раскаленное железо. Мы поступили очень предусмотрительно, взяв с собой яка; если бы не тепло, что исходило от его косматых боков, мы оба наверняка погибли бы, шатер нас не спас бы. Несколько часов мы провели в наблюдении; ничего другого, впрочем, нам и не оставалось, ибо сон означал смерть, но не видели ничего, кроме одиночных звезд, и не слышали ничего, ибо в этом ужасающем безмолвии даже ветер бесшумно скользил по снегам. Постепенно я притерпелся к сильному холоду, мои ощущения притупились, глаза начали закрываться, и вдруг Лео воскликнул:
– Смотри, вон там, под красной звездой.
Высоко в небе я увидел тот же самый непонятный свет, что и накануне. Прямо под ним, почти на одном с нами уровне, возвышаясь над вершинами окрестных гор, появилась неяркая огневая завеса; на ее фоне что-то темнело, что именно – мы не могли различить. Между тем огненная завеса стала шире и выше, разгорелась ярче. И только тогда мы разглядели, что перед ней высится огромный каменный столб, увенчанный большой петлей. Мы отчетливо видели его очертания. Это был Знак Жизни.
Знак исчез, огненная завеса опустилась. Затем вспыхнула еще сильнее, чем прежде, вновь замаячила – и тут же скрылась каменная петля. В третий раз завеса вспыхнула более ослепительным, чем любая молния, блеском. Небеса над ней осветились, и через отверстие Знака Жизни, над волнистым морем гор и пустынь, прямо к высокой вершине, где мы лежали, стремительной стрелой помчался сноп света, похожий на луч от маяка или корабельного прожектора. Он окрасил в багровый цвет снег и ударил в наши дикие бледные лица, хотя и справа и слева от нас густел все тот же мрак. Передо мной на снегу лежал компас, я даже видел его стрелку, а чуть поодаль – силуэт белого песца: почуяв еду, он подполз к нам. Сноп света погас так же неожиданно, как и возник. Исчез и Знак Жизни, и огненная завеса, лишь в отдаленном небе еще витал слабый отблеск.
После недолгого молчания Лео сказал:
– Помнишь, Хорейс, как мы лежали на раскачивающейся плите и на меня упала накидка Айши, – слова как будто застревали в его горле, – ив этот миг прощальный луч света показал нам путь к спасению. Я думаю, на этот раз он приветствует нас и показывает, как найти Айшу, с которой мы на время разлучились.
– Возможно, – оборонил я, не находя ни слов, ни доводов и даже утратив всякую способность удивляться. Я уже тогда знал, как знаю и теперь, что мы – участники великой драмы в постановке судьбы, все роли уже расписаны, остается их сыграть: проложена и тропа, мы должны лишь пройти ее до конца, пока еще неведомого. Преодолены все ужасы и сомнения; надежда растворилась в полной уверенности; сбылись пророческие видения той памятной ночи, и жалкое, казалось бы, семя обещания, посеянное ушедшей, невидимое все эти мучительные, бесплодные годы, – вдруг проросло пышным всходом.
Мы уже не испытывали прежнего страха, даже когда с зарей поднялся ревущий ветер, и, спускаясь, мы на каждом шагу рисковали жизнью; даже когда час за часом, оглохнув и ослепнув, пробивались через беспрестанно налетающие вихри бурана. Ибо мы знали, что наши жизни в безопасности. Мы ничего не видели и не слышали, но у нас была проводница. Держась за яка, мы спускались все ниже и ниже, и, несмотря на бушующую метель и мрак, его безошибочный инстинкт привел нас невредимыми к дверям монастыря, где старый настоятель радостно обнял нас, а монахи вознесли благодарственные молитвы. Они были уверены, что мы погибли. Еще ни один человек не уцелел, сказали они, в такую ужасную ночь.
Была только еще середина зимы, нам предстояли нестерпимо долгие месяцы ожидания. В руках у нас находился ключ, там, среди гор, была дверь, но мы еще не могли вставить ключ в замок. Между нами лежала пустыня в высоких волнах снега, и до весны нечего было и думать о переходе через нее. Мы сидели в монастыре и приучали свои сердца к терпению.
Но весна в конце концов забредает и в эти глухие места Центральной Азии. Однажды вечером холод смягчился, ночью было всего несколько градусов мороза; сгустились тучи, но утром из них пошел уже не снег, а дождь, и старые монахи стали готовить свои земледельческие орудия, они сказали, что время сева вот-вот наступит. Три дня беспрерывно лило, и снега растаяли у нас на глазах. На четвертый с гор побежали потоки воды; бурая пустыня обнажилась, хотя и не надолго; через неделю она покрылась цветочным ковром. Пришла пора отправляться в путь.
– Куда вы идете? Куда вы идете? – в замешательстве спросил старый настоятель. – Чем вам здесь плохо? Вы же продвинулись далеко вперед по Пути; это видно по вашим благочестивым беседам. Все, что у нас есть, принадлежит и вам. Почему же вы нас покидаете?
– Мы странники, – отвечали мы, – и если видим перед собой горы, непременно должны их пересечь.
Куен проницательно посмотрел на нас и спросил:
– Что вы там ищете, за горами? И приобретете ли вы святую заслугу, братья мои, если будете скрывать правду от старика, ведь подобные умолчания отделены от лжи всего лишь на величину ячменного зерна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104