Они искали его несколько дней в Шефтоне, ни в каком-либо другом
месте. Джефри хорошо знал, что все дороги оцеплены, поэтому, не смея
пробраться к дому, скакал как заяц, пока не добрался до моря; там стоял
корабль, направляющийся в чужие страны, и на рассвете Джефри был уже в
открытом море.

3. СВАДЬБА
На следующий день после гибели сэра Джона Сайсели Фотрел около
полудня завтракала в Шефтон Холле. Она едва притронулась к грубой зимней
пище, так как на душе у нее было неспокойно. Ее разлучили с любимым
человеком, потому что он был накануне разорения, а ее отец отправился в
путешествие, и она скорее догадывалась, чем знала, что оно было очень
опасным. Молодая девушка, без друзей поблизости, в большом старом зале
чувствовала себя покинутой. Сидя в этой огромной комнате, она вспоминала,
до какой степени все было иным в годы ее детства, пока какая-то заразная
болезнь, название и происхождение которой ей не было известно, не унесла
ее мать, двух братьев и сестру - всех в одну неделю, не тронув только ее.
Тогда в доме звучали веселые голоса, а теперь воцарилась тишина; и она
одна, с нею только ее спаниель [порода длинношерстых охотничьих собак].
Кроме того, большая часть челяди уехала на повозках, нагруженных
годовым запасом остриженной шерсти, которую отец берег до того момента,
когда цены на нее вздорожали. И по такому глубокому снегу они вернутся не
раньше чем через неделю, а то и позже.
О! Тревога, как зимние облака, давила ее сердце, и она, хотя была
молода и красива, почти жалела о том, что не умерла тогда со своими
братьями и не обрела наконец покой.
Чтобы подбодрить себя, она отпила из кубка пряного эля, поставленного
около нее слугой и накрытого салфеткой, и была рада, что он согрел и
немного успокоил ее. Как раз в эту минуту отворилась дверь и вошла ее
кормилица, миссис Стоуэр. Она была красавицей в расцвете лет; ее мужа и
ребенка унесла лихорадка, когда ей не было еще и девятнадцати, после чего
ее привезли в Холл, чтобы нянчить Сайсели ибо мать девочки была очень
больна после родов. Эмлин была высокой и смуглой, свои черные сверкающие
глаза она унаследовала от отца, испанца благородного происхождения; ходили
слухи, что в жилах ее матери текла цыганская кровь.
Во всем мире Эмлин Стоуэр любила только двоих людей: свою
воспитанницу Сайсели да одного друга детства, некоего Томаса Болла, теперь
брата-мирянина [брат-мирянин - светское лицо, находящееся на службе в
монастыре], скотника при аббатстве. Рассказывали, что в ранней юности он
ухаживал за ней и она не противилась этому, но, когда трагически погибли
ее родители, она, повинуясь воле опекуна, бывшего блосхолмского
настоятеля, вышла замуж против своего желания; Томас же облекся в одежды
брата-мирянина, так как был йоменом [йомены - средние и зажиточные
крестьяне в Англии в XIV-XVIII веках] из хорошей семьи, хотя и
малообразованным.
Сайсели почувствовала в поведении кормилицы нечто странное,
предвещавшее беду. Та остановилась около двери, повертела задвижку, чего
никогда раньше не делала, потом повернулась и, выпрямившись, встала прямо
против Сайсели, как картина в раме.
- Что случилось, няня? - спросила Сайсели дрожащим голосом. - Судя по
твоему виду, у тебя есть новости.
Эмлин Стоуэр прошла вперед, оперлась рукой о дубовый стол и ответила:
- Вести недобрые, если это правда. Будь готова, моя голубка!
- Скорее, Эмлин, - тяжело дыша спросила Сайсели. - Кто погиб?
Кристофер?
Эмлин покачала головой, и Сайсели с облегчением вздохнула, добавив:
- Тогда кто же?
- Ах, дорогая, ты теперь сирота.
Голова девушки склонилась на грудь. Потом она подняла ее и спросила:
- Кто сказал тебе? Скажи мне всю правду, или я умру.
- Мой друг, - имеющий связь с аббатством; не спрашивай его имени.
- Я его знаю, Эмлин. Томас Болл, - прошептала в ответ Сайсели.
- Мой друг, - повторила высокая смуглая женщина, - рассказал мне, что
сэр Джон Фотрел, наш господин, был убит бандой вооруженных людей и он сам
убил двоих.
- Из аббатства? - спросила Сайсели так же шепотом.
- Кто знает? Я думаю, ими. Говорят, что стрела в его горле была как
раз такой, какие они там делают. Джефри Стоукса преследовали, но он спасся
бегством на каком-то тотчас же отплывшем корабле.
- Смерть ему за это, трусу! - воскликнула Сайсели.
- Не вини его пока. Он встретил другого моего друга и просил
передать: он уехал, повинуясь последней воле своего хозяина; он слишком
много видел, и для него бродить в окрестностях значило идти на верную
смерть; но если он будет жив, то вернется с документами из-за моря, когда
наступят лучшие времена. Он просит, чтобы вы в нем не сомневались.
- Документы? Какие документы, Эмлин?
Та пожала плечами.
- Откуда мне знать? Наверное, те, которые ваш отец повез с собой в
Лондон и боялся потерять. Несгораемый ящик в его комнате открыт.
Теперь бедная Сайсели вспомнила, что ее отец говорил о каких-то
документах, которые он собирался взять с собой, и начала плакать.
- Не плачь, дорогая, - сказала ее кормилица, гладя своей сильной
рукой каштановые волосы Сайсели. - Так суждено богом, и с этим покончено.
Теперь ты должна позаботиться о себе. Твоего отца нет, но кое-кто у тебя
остался.
Сайсели подняла заплаканное лицо.
- Да, у меня есть ты, - сказала она.
- Я! - ответила Эмлин с беглой улыбкой. - Нет, какая от меня польза?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99