Флаг-майор Симеон Кришталь задрал штанину форменных брюк, задумчиво почесал тощую волосатую ногу и уснастил командирского короля парой шестерок.
– На тебе, – сказал он.
Лоссберг чихнул и поглядел на девушку. Та меланхолично провела ладонью по коротко стриженным волосам, дернула плечом:
– Пас.
Командир посмотрел в свои карты. В этот момент под потолком фыркнуло, и упрятанная в перекрытии «таблетка» интеркома прокашлялась густым женским басом:
– Начальник связи – командиру.
Лоссберг швырнул свои карты рубашками вверх, выбрался из вращающегося кожаного кресла и, – все так же бесстрастно – втопил палец в нужный сенсор на панели.
– Командир.
– Вас требует дальний абонент… он не называет себя, но зато он знает наш боевой код по верхнему доступу. Приказания?..
– Да.
Лоссберг отбросил за плечо мешающие ему платиновые локоны и с некоторым раздражением переключил интерком на аудиополе. Вокруг его головы вспыхнула и погасла сфера из фиолетовых звездочек. Он уже знал, с кем будет говорить. Контора завербовала его еще на последнем курсе Академии: тогда без пяти минут лейтенанту показалось, что всесильные дяди в черных одеждах помогут ему в поисках приключений. Так оно и оказалось; правда, к тридцати годам от приключений его стало тошнить.
– Ты на охоте? – спросили его без лишних предисловий.
– Вашими молитвами, – отозвался Лоссберг. Он знал, что с этим человеком можно позволить себе некоторую развязность – тот любил юмор самоуверенных людей.
– Ну и хорошо. – Абонент помедлил, и Лоссберг услышал его дыхание. – У нас случилась кака, – сказал человек издалека. – Тебе нужно выдвинуться к Мармону и ждать.
– Я понял, – он хотел сказать «я понял, вице-маршал», но потом отчего-то передумал.
– Часиков через тридцать, да?
– Без проблем.
– Тогда все… и не проигрывай сегодня слишком много.
Лоссберг дернулся, как от удара. За те четырнадцать лет, что он работал с этим человеком, можно было научиться не удивляться ничему. Вообще ничему – но ему это не удавалось.
Вернувшись за стол, полковник смахнул на пол карты и налил себе полный стакан коньяку. Его рука двигалась неестественно резко, будто плохо смазанный манипулятор.
– Сэмми, – сказал он штурману, – иди, считай мне дорогу на Мармон. Помнишь, там должно быть облачко?
– На окраине системы? – уточнил Кришталь, уже понявший, что начались неприятности.
– Да, прямо туда.
День третий, вечер.
– Мне снились жабы, – пожаловался Хикки.
Джерри Ругач недоуменно дернулся и поднял свои глаза от тарелки. Хикки успел подумать о том, что он, возможно, даже и не знает, о чем идет речь, ибо жабы водились лишь на столичной планете, куда их в незапамятные времена натащили первопоселенцы – но по реакции штурмана понял, что тому случалось иметь с ними дело.
– Это плохо, – горько сказал Ругач. – Это очень плохо, это – не к добру.
На самом деле Хикки снились не одни только жабы. Помимо жаб ему привиделась отцовская загородная усадьба в приэкваториальных джунглях Авроры. Там не было жарко: чудовищно гигантские папоротники укрывали просторный старинный дом своей тенью, к тому же с недалеких гор всегда дул прохладный западный ветер. Ранчо, выстроенное еще в годы освоения планеты, было набито старинными книгами, фильмами и шифродисками. Приезжая на каникулы, юный кадет Риччи любил уединяться в огромной библиотеке или же, прихватив с собой древнюю книгу, скрыться в сырой чащобе леса. Отец не боялся – с оружием в Академии СБ знакомили еще на первом курсе, и даже пацан, носивший черную кадетскую курточку, легко мог отбиться от любого хищника. Тяжелый старинный бластер всегда висел на его кожаном поясе…
Хикки проснулся, поворочался, и в который уже раз пожалел о том, что никто не греет его одинокую постель. Эта мысль, давно ставшая его тайным проклятием, заставила его подняться и выпить пол-стакана виски. А вот потом ему приснились жабы.
– Большие были? – спросил Ругач с неподдельной заботой в голосе.
– Угу, – хмыкнул Хикки. – Синие, и с пупырышками.
– О, черт. Хорошо хоть не крысы. Крысы – это точно к аварии. У нас, помню, крысы приснились командиру – что вы думаете, резервный генератор шарахнул в сотне часов от базы. Тридцать человек погибли. Потом была комиссия, и что же? Так и не поняли, с чего ему вздумалось взорваться…
– Это был «Лондон-140»? – спросил Хикки.
– Да… а откуда вы знаете?
– Так, помню. Скандал был хороший, а обвинить так никого и не обвинили. То ли заводской дефект, то ли просто непонятный сбой… рвануло-то хорошо. Инспектора, помнится, удивлялись, как вы вообще дошлепали до дому своим ходом.
Ругач согласно покачал головой. Отставив в сторону тарелку с почти нетронутыми овощами, он глотнул сока и посмотрел на свои часы.
– Поворот в десять десять, – сказал Хикки, – ты почему не ешь? Я не люблю тощих штурманов. Штурманам положено быть жирными. Худой штурман свидетельствует о неблагополучной обстановке в экипаже.
– А, шутите, – понял Ругач.
– Нервничаешь?
– Хрен меня знает. Пойду я, командир.
Джерри вяло ухмыльнулся и выбрался из-за стола. На пороге столовой он едва не налетел на Ирэн Валери – та посторонилась, вежливо улыбнулась и направилась прямиком в командирский угол. На секунду Хикки оторопел – он все время забывал, где находится. На флоте было трудно представить старшего офицера, который бесцеремонно подсаживается к своему командиру.
– К вам можно? – спросила Ирэн.
– Приятного аппетита, – ответил Хикки с утонченным сарказмом. – Нужно. Нынче у нас поворот, а я отчего-то не слышал доклада вашей милости в шесть часов по бортовому времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18