- Интеллектуальной, вздор! Люди перестают играть в теннис и тому
подобное, потому что все время чувствуют усталость. Посмотри на себя. Ты
так слаб.
- Не язви, Док.
- Прости. Но произошло явное ухудшение характеристик человеческого
организма. Если у нас снижались рекорды по таким видам спорта и я могу
доказать это, но ведь любой врач, который хоть чего-то стоит, может видеть
это, если у него есть глаза, и он не опутан массой фантастических
приборов. Я не могу утверждать, чем это вызвано, пока не могу, но у меня
есть чертовски сильное предчувствие, что это вызвано той дрянью, которой
вы торгуете вразнос.
- Невозможно. В эфир не было выпущено ни одно излучение, не прошедшее
проверки в биологических лабораториях. Мы не дураки и не мошенники.
- Может быть вы недостаточно долго их проверяете. Я не говорю о
нескольких часах или нескольких неделях; я говорю о кумулятивных эффектах
годами проходящих через ткань излучений. Что при этом происходит?
- Да ничего - мне кажется.
- Тебе кажется, но ты не знаешь. Никто никогда не пытался это
выяснить. Например - как воздействует солнечный свет на силикатное стекло?
Обычно ты можешь ответить "никак", но ты видел когда-нибудь стекло
пустынь?
- Эти лавандово-синие стекляшки? Конечно.
- Да. Бутылка в пустыне Мохав окрашивается за несколько месяцев. Но
ты когда-нибудь видел оконные стекла старых домов на Бикон-Хилле?
- Я никогда не был на Бикон-Хилле.
- О'кей, я расскажу тебе. Тоже самое явление - только требующее
столетия или больше - в Бостоне. Теперь скажи мне - ты, здравый физик -
мог бы ты измерить изменение, происходящее с этими стеклами на
Бикон-Хилле?
- М-м-м, вероятно, нет.
- Но ведь в нашем случае все то же самое. Разве кто-нибудь когда-либо
пытался измерить изменения в ткани человека после тридцати лет воздействия
ультракоротковолновой радиации?
- Нет, но...
- Никаких но. Я вижу это воздействие. Я сделал грубое предположение о
причинах. Может быть, я ошибаюсь. Но я почувствовал себя много более
живым, с тех пор, как стал все время носить свое свинцовое пальто при
любом выходе на улицу.
Стивенс сдался перед этим аргументом. - Может, ты и прав. Я не хочу
ссориться с тобой. Так что с Уолдо? Ты отведешь меня к нему и поможешь
поговорить с ним?
- Когда ты хочешь пойти?
- Чем скорее, тем лучше.
- Сейчас?
- Подходит.
- Позвони в свой офис.
- Ты готов идти прямо сейчас? Это бы устроило меня.
- Как известно, центральному офису, я в отпуске; тем ни менее, я
помню об этом деле. Я хочу дозвониться до них.
- Хватит разговаривать, пошли.
Они поднялись наверх, где стояли их машины. Граймс направился к
своему большому старомодному ландо "Боинг". Стивенс остановил его. - Не
собираешься же ты лететь на этом? Это займет весь остаток дня.
- Почему бы и нет? У него есть дополнительный космический привод. Ты
можешь отсюда слетать на луну и обратно.
- Но он так дьявольски медлителен. Полетим на моей "метле".
Граймс обвел взглядом маленький веретенообразный быстроходный самолет
друга. Его корпус был почти невидим, настолько этого могла добиться
выпускающая пластик промышленность. Поверхностный слой толщиной в две
молекулы имел коэффициент преломления практически равный с воздухом. Когда
он был чист, его было очень трудно увидеть. когда же он был достаточно
запылен или залит водой, чтобы быть немного заметным - как призрак
мыльного пузыря в форме корабля.
Посередине, ясно видимая через стенки, проходила единственная
металлическая часть корабля - стержень, или, точнее, осевой сердечник с
расходящимся снопом приемников де Кальба на конце. На вид это было вполне
похоже на гигантское помело колдуньи, что и оправдывало прозвище.
Поскольку седла из прозрачного пластика были установлены одно за
другим над стержнем, так что металлический брус проходил между ног пилота
и пассажиров, прозвище было вдвойне подходящим.
- Сынок, - заметил Граймс, - Я знаю, что я не красив и не элегантен.
И все-таки я сохраняю некоторые остатки уважения к себе и некоторое
мизерное количество собственного достоинства. Я не собираюсь засовывать
эту штуку между голеней и скакать на ней по воздуху.
- Ах, черт! Ты старомоден.
- Может быть. Тем не менее, все странности, которые я ухитрился
сохранить к моему нынешнему возрасту, я намерен сохранить и далее. Нет.
- Послушай - я поляризую корпус перед взлетом. Как тебе это?
- Не прозрачный?
- Не прозрачный.
Граймс скользнул сожалеющим взглядом по своему собственному
старомодному аппарату, но вяло согласился войти в едва видимый скоростной
корабль. Стивенс помог ему; они вошли в аппарат и сели на брус.
- Молодец, Док, - похвалил его Стивенс, - я довезу тебя туда за три
скачка. Эта твоя старая калоша не сделала бы больше пятьсот миль в час, а
Инвалидная Коляска находится в добрых двадцати пяти тысячах миль.
- Я никогда не спешу, - прокомментировал Граймс, - и не называй дом
Уолдо "Инвалидной Коляской" - при нем.
- Я запомню, - пообещал Стивенс. Он нащупал что-то в очевидно пустом
пространстве; оболочка неожиданно стала непроницаемо черной, скрывая их.
Столь же неожиданно она стала зеркально яркой, машина вздрогнула и
мгновенно исчезла из виду.
Уолдо Ф. Джонс казался плавающим в воздухе в центре сферической
комнаты. Впечатление вызывалось тем, что он действительно плавал в
воздухе.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7