И все же они попали на небеса.
- Никакого противоречия тут нет. Большинство монахинь исповедуются в
грехах регулярно, и они им отпускаются. Затем, как правило, они умирают
среди своих сестер, где к их услугам всегда есть духовник или капеллан.
Так что им обеспечен обряд отпущения грехов, все грехи прощены, и они
отправляются прямо на небеса, чистенькие, как мыло "Айвори".
А со мной было совсем иначе, - усмехнулась она, - меня за мои грехи
наказали, и теперь я наслаждаюсь каждой минутой этого жестокого наказания.
Я умерла девственницей в 1918 году во время пандемии гриппа. Умирали тогда
массами, и очень быстро, так что, видимо, не оказалось священника, который
успел бы прийти и указать мне путь на небеса. Так я и попала сюда. После
первой тысячи лет обучения...
- Подожди-ка! Ты умерла в 1918 году?
- Великая эпидемия "испанки". Родилась в 1878 году, умерла же в 1918
в сорок лет. Ты, может быть, хочешь видеть меня сорокалетней? А то я могу!
- Нет, ты сейчас выглядишь отлично. Ты прекрасна.
- А то кто тебя знает. Некоторым мужчинам... тут, знаешь ли,
множество таких... с эдиповым комплексом... но ни один из них не имел
шансов получить это при жизни. Так вот, это один из моих самых простых
методов доставлять удовольствие. Я просто тебя загипнотизирую, и ты сам
сообщишь мне все необходимые данные. Затем я внешне и голосом становлюсь
похожей на твою мамашу. Ну, и пахну точно так же, как она. Словом, все,
все... за исключением того, что я доступна тебе в таких видах, в каких при
жизни она была недоступна и другим. Я...
- Патти, моя мать мне совсем не нравилась.
- О! Неужели же это не сказалось на тебе в Судный день?
- Нет. Ведь такого в правилах нет. В Книге говорится, что ты должен
чтить отца своего и мать свою. И ни единого слова о том, что ты обязан их
любить. Я чтил их, как положено по протоколу. На моем столе всегда стоял
ее портрет. Еженедельно писал ей письма. Звонил по телефону в день
рождения. Навещал, когда позволяли мои служебные обязанности. Слушал ее
вечные причитания и отвратительные сплетни о ее друзьях женского пола.
Никогда ей не противоречил. Оплачивал больничные счета. Проводил до
могилы. Но не плакал. Она меня не любила, и я ее не любил. Так что забудь
о моей матери. Пат, я задал тебе вопрос, а ты сменила тему разговора.
- Извини, милый. Посмотри-ка лучше, что я нашла!
- И не пытайся снова уклониться от разговора. Просто подержи его в
теплом кулачке, пока будешь отвечать на мой вопрос. Ты говорила о своем
тысячелетнем ученичестве.
- И что же?
- Но ты же сказала, что умерла в 1918 году. Архангельская труба
прозвучала в 1994-м - это я знаю. Был там. Это случилось всего лишь спустя
семьдесят шесть лет после твоей смерти. Мне кажется, что труба прозвучала
всего несколько дней назад, ну может, месяц, не больше. Однако я уже
столкнулся кое с чем, случившимся, видимо, семь лет спустя после Судного
дня. Но все же не девятьсот или почти тысяча! Я не дух, я живой во плоти.
И я не Мафусаил. (Черт возьми, неужели мы с Маргретой расстались тысячу
лет назад? Это же несправедливо!)
- Ох! Алек, в вечности "тысяча лет" - не какое-то конкретно
определенное время. Просто эти слова означают "долго". В данном случае
достаточно долго, чтобы сказать, обладаю ли я талантом и способностью к
данной профессии. Так много времени потребовалось потому, что, хотя я и
закоренела во грехе, и осталась такой, и почти каждый клиент возбуждает
меня так, что я могу потолок пробить, в чем у тебя была возможность
убедиться, но сюда я прибыла, ничего не зная о сексе. Абсолютно ничего.
Однако я училась, и в конце концов сама Мария Магдалина поставила мне
высшие оценки и рекомендовала меня на постоянную работу.
- Неужели она здесь?
- О, она здесь приглашенный профессор. Постоянное место ее работы на
небесах.
- И чему же она там учит?
- Понятия не имею, но наверняка не тому, чему тут. Во всяком случае,
я так думаю. Хм-м... Алек, она принадлежит к числу извечных великих. Она
живет по своим правилам. Однако на сей раз тему меняешь ты. Я пыталась
сказать тебе, что не знаю, сколько времени продолжалось мое ученье,
поскольку время здесь течет так, как ты сам того хочешь. К примеру,
сколько времени мы с тобой нежимся в постели?
- Хм... довольно долго. Но меньше, чем мне бы хотелось. Думаю, сейчас
что-то около полуночи.
- Сейчас и есть полночь, если тебе так угодно. Хочешь, чтоб я теперь
побыла сверху?

На следующее утро, когда бы оно там ни было, Пат и я позавтракали на
балконе, выходившем прямо на озеро. Она надела любимый костюм Марги -
облегающие и коротенькие шорты и "недоуздок", из которого чуть ли не
переливалось богатство ее бюста. Не знаю, где и когда она достала эту
одежду. А мои рубашка и брюки были выглажены и починены за ночь, нижнее
белье и носки - выстираны; в аду, по-видимому, повсюду действуют маленькие
бесенята. Кроме того, во второй половине ночи через нашу спальню можно
было прогнать целое стадо гусей, и я бы не проснулся.
Я поглядывал на Пат через столик, наслаждаясь ее живой, почти
скаутской прелестью, рассматривал щепотку веснушек, щедро рассыпанных
вокруг носа, и думал, как странно, что раньше я путал секс с грехом.
Конечно, секс может повлечь за собой грех, но ведь любой человеческий
поступок может сопровождаться жестокостью и несправедливостью. Сам же по
себе секс не имеет даже привкуса греха. Я прибыл сюда усталым, растерянным
и несчастным - и Пат сначала сделала меня счастливым, затем заставила
отдохнуть, и я сохранил ощущение счастья в это дивное утро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138