А то вдруг у хозяина
ночью что-то вскочит... в голову.
- Пат, эта старая хохма была в ходу у нас еще в семинарии.
- Да. Эта шутка имела бороду еще до того, как ты родился. Давай
работать.

Попробуйте представить себе календарь (его у меня не было), чьи
листки переворачивает ветер. Манускрипт все рос и рос, но Пат твердила,
что совет князя Вельзевула следует понимать буквально. Пат печатала в двух
экземплярах все, что я писал; один экземпляр прятался в стол, другой
исчезал в тот же вечер. Опять бесенята. Пат говорила, что этот экземпляр,
надо понимать, отправляется во дворец и попадает, по крайней мере, на стол
к князю... А отсюда следует, что я пока работаю удовлетворительно.
Меньше чем за два часа Пат перепечатывает на машинке, а потом на
принтере все то, что я успеваю написать за целый день. Но я прекратил
работать столь усиленно, когда получил написанную от руки записку:
"Вы работаете слишком много. Развлекайтесь. Отведите ее в театр.
Поезжайте на пикник. Не следует перенапрягаться".
Записка самоуничтожилась, и я понял, что она аутентична. Пришлось
повиноваться. С радостью! Но я не собираюсь описывать здесь злачные места
столицы Сатаны.

Этим утром я наконец достиг того места, где я писал (пишу) о том, что
происходит в данный момент... И я вручил Пат последний листок.

Не более чем через час после того, как я поставил предыдущую точку,
разулся удар гонга. Пат вышла в прихожую и быстро вернулась. Она бросилась
мне на шею.
- Это прощальный поцелуй, дорогой. Больше я тебя не увижу.
- ЧТО?
- Именно так, милый. Мне еще утром сказали, что задание я выполнила.
И еще я должна тебе кое в чем признаться. Ты узнаешь, ты обязательно
узнаешь, что я ежедневно писала на тебя докладные. Пожалуйста, не сердись
на меня. Я профессионал, работаю в имперской службе безопасности.
- Будь ты проклята! Значит, каждый поцелуй и каждый страстный вздох -
притворство?!
- Ни один из них не был притворным! Ни один! И когда ты отыщешь свою
Маргу, скажи ей, что я считаю ее счастливицей.
- Сестра Мэри-Патрисия, это еще одна ложь?
- Святой Александр, я тебе никогда не лгала. Кое о чем приходилось
умалчивать до тех пор, пока я не смогу говорить, вот и все... - Она
разжала руки и отпустила меня.
- Эй! А ты не собираешься поцеловать меня на прощание?
- Алек, если бы ты хотел меня поцеловать, ты бы не стал спрашивать.
Я не спрашивал. Я целовал. Если Пат притворялась, значит, она лучшая
актриса, чем можно было бы предположить.
Два огромных падших ангела уже ожидали, чтоб отвести меня во дворец.
Они были вооружены до зубов и закованы в сталь. Пат упаковала мой
манускрипт и сказала, что там хотели, чтобы я взял его с собой. Я уже
уходил... как вдруг встал как столб.
- Моя бритва!
- Посмотри в кармане, дорогой.
- А как она туда попала?
- Я знала, что ты сюда не вернешься, милый.

И я снова убедился, что в компании с ангелами умею летать. Прямо с
балкона, вокруг "Сан-Суси Шератон", через площадь - и вот мы на балконе
третьего этажа дворца Сатаны. Потом через множество коридоров и вверх по
лестнице, марши которой поднимаются в такую высь, что она перестает быть
удобством для людей. Когда я споткнулся, один из конвойных схватил меня и
поддерживал, пока мы не добрались до вершины, хотя ничего не произнес - ни
один из них даже словечка мне не сказал.
Колоссальные бронзовые створки, столь же изукрашенные барельефами,
как врата Гиберти [Лоренцо Гиберти - итальянский скульптор и ювелир;
создал бронзовые рельефы дверей баптистерия во Флоренции], открылись. Меня
втолкнули внутрь.
И я увидел ЕГО.
Темный и дымный холл, по обеим сторонам его вооруженная стража,
высокий трон и некто на нем - раза в два меньше обычного человека. Этот
некто был традиционным дьяволом, изображения которого вы можете видеть на
бутылках "Плуго" или на жестянках с "дьявольской" ветчиной: хвост и рога,
свирепые глазища, трезубец вместо скипетра, отблески огня от пылающей
жаровни на жирной темно-красной коже, мощная мускулатура. Я должен был
напомнить себе, что Князь лжи может выглядеть так, как захочет; видно, на
этот раз он решил меня припугнуть.
Его голос прозвучал, как штормовой ревун в тумане.
- Святой Александр, ты можешь приблизиться ко мне.

26
Я стал братом шакалам и другом страусам.
Книга Иова 30, 29
Я зашагал вверх по лестнице, ведущей к трону. Снова ступени были
слишком высоки и слишком широки, но теперь уже некому было меня
поддержать. Я унизился до того, что чуть ли не полз по этим проклятым
ступеням, в то время как Сатана смотрел на меня сверху вниз с
сардонической усмешкой. Со всех сторон из невидимых источников лилась
музыка, музыка смерти, смутно напоминавшая Вагнера, только я никак не мог
вспомнить, что именно. Я полагаю, что там были ультразвуковые волны,
заставляющие собак выть, лошадей в панике разбегаться, а мужчин думать о
бегстве или самоубийстве.
А лестница передо мной все удлинялась.
Перед тем как начать восхождение, я не сосчитал, сколько ступеней мне
предстояло преодолеть, но пролет выглядел так, будто в нем было ступеней
тридцать, не больше. Однако, поползав несколько минут на карачках, я
понял, что лестница так же высока, как в начале. Князь лжи!
Тогда я остановился и стал ждать.
Наконец громовой голос произнес:
- Что-то не так, святой Александр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138