.. А двенадцать дней назад произошло
нечто столь же странное, но уже со мной, и меня выкинуло в этот чужой мир.
- Я улыбнулся ей. - Но я не жалею. И знаешь почему? Потому что в этом мире
есть _т_ы_.
- Спасибо. А для меня бесконечно важно, что в нем есть ты.
- Тогда, значит, ты мне веришь. Вот и я вынужден поверить. Поверить
так, что перестал волноваться по поводу случившегося. Беспокоит меня
только одно - что стало с Алеком Грэхемом? Занял ли он мое место в моем
бывшем мире? Или что?
Она не ответила мне, а когда наконец заговорила, то ее слова
ошеломили меня своей бессмысленностью.
- Алек, будь добр, сними, пожалуйста, штаны.
- Что ты сказала, Маргрета?
- Будь так добр. Я вовсе не шучу и в еще меньшей степени собираюсь
соблазнять тебя. Но я должна кое-что проверить. Пожалуйста, спусти брюки.
- Не понимаю... ну, хорошо...
Я умолк и сделал так, как она просила, хоть это и очень нелегко,
когда на тебе вечерний костюм. Мне пришлось сначала стащить с себя
смокинг, потом жилет, и только сняв эти оболочки, я оказался в состоянии
сбросить с плеч подтяжки.
Затем, весьма неохотно, начал расстегивать ширинку. (Еще один
недостаток этого мира - в нем отсутствуют "молнии". Я мало ценил их до
того, как обнаружил полное отсутствие таковых.)
Наконец, тяжело вздохнув, я спустил брюки на несколько дюймов.
- Хватит?
- Еще немножко, если можно... и не откажи в любезности, повернись ко
мне спиной.
Я опять повиновался. Потом почувствовал, как ее руки, мягкие и
доброжелательные, прикоснулись к моей правой ягодице. Маргрета приподняла
нижний край моей сорочки и спустила кальсоны с правой стороны.
Секунду спустя она восстановила порток в моей одежде.
- Вот и все. Спасибо.
Я запихал рубашку в брюки, застегнул их, надел на плечи подтяжки и
уже потянулся было за жилетом, когда Маргрета сказала:
- Еще минуточку, Алек.
- Э? А я полагал, что уже все.
- Да, все. Но нет смысла снова влезать в вечерний костюм. Можно я
достану твои домашние брюки? И рубашку. Ты же не собираешься идти в салон?
- Нет, конечно. Во всяком случае, если ты останешься.
- Я останусь, нам надо поговорить. - Она быстро отыскала домашние
брюки и положила их на кровать - Извини, пожалуйста, - и вышла в ванную.
Не знаю - надо ей было воспользоваться туалетом или нет, но она
понимала, что мне удобнее переодеться в каюте, чем в крошечном туалетике.
Я переоделся и сразу почувствовал себя лучше. Жилет и крахмальная
сорочка лучше смирительной рубашки, но ненамного. Маргрета вышла из ванной
и первым делом повесила на вешалку сброшенную мной одежду - все, кроме
сорочки и воротничка. Вынула запонки и спрятала, а сорочку и воротничок
бросила в мешок для грязного белья. Интересно, что сказала бы Абигайль,
увидев все эти действия, столь характерные для заботливых любящих жен?
Абигайль никогда этим не занималась - она считала, что мужчин не следует
портить чрезмерной опекой.
- К чему все это, Маргрета?
- Мне надо было кое-что проверить. Алек, ты стараешься разгадать, что
произошло с Алеком Грэхемом? Теперь я знаю ответ.
- И что же?
- Он здесь. Ты и есть он.

Дар речи вернулся ко мне только через какое-то время.
- И основой для такого утверждения послужило лицезрение нескольких
квадратных дюймов моей задницы? И что же ты там обнаружила, Маргрета?
Красное родимое пятно, по которому обычно находят пропавших без вести
наследников престола?
- Нет, Алек. Твой Южный Крест.
- Мой... что?
- Алек, ну пожалуйста! Я так надеюсь, что это поможет восстановить
твою память! Я увидела его в ту первую ночь, когда мы... - она
заколебалась, но потом посмотрела мне прямо в глаза, - когда мы занимались
любовью. Ты зажег свет, а потом перевернулся на живот, чтобы посмотреть,
который час. Вот тогда-то я и увидела эти родинки на правой ягодице. Я
что-то сказала насчет рисунка, который они образуют, и мы немного пошутили
на эту тему. Ты еще сказал, что это твой Южный Крест и он показывает, где
у тебя верх, а где низ. - Маргрета слегка покраснела, но не отвела
твердого взгляда от моих глаз. - И я показала тебе несколько своих
родинок. Алек, мне ужасно жаль, что ты этого не помнишь, но, пожалуйста,
верь мне. К тому времени мы уже так привыкли друг к другу, что вполне
могли шутить на такие темы, и я нисколько не боялась показаться грубой или
нескромной.
- Маргрета, я вообще не могу представить тебя нескромной или грубой,
но ты придаешь слишком большое значение дурацкому рисунку, в который
случайно сложились родинки. У меня их уйма, и я нисколько не удивляюсь
тому, что некоторые из них, в том месте, где я их и вижу-то плохо,
образуют что-то вроде креста... И даже тому, что и у Грэхема был похожий
рисунок.
- Не похожий, а точно такой же!
- Ну... есть же лучшая возможность проверить. В столе лежит мой
бумажник. Вернее, бумажник Грэхема. Там его водительское удостоверение. С
отпечатком большого пальца. Я не сверял его, поскольку полностью уверен,
что он - Грэхем, а я - Хергенсхаймер и что мы вовсе не один человек. Но мы
это можем проверить. Достань бумажник, дорогая. Сверь сама. Я поставлю
свой отпечаток на зеркале в ванной. Сравни их. И тогда ты увидишь сама.
- Алек, но я _з_н_а_ю _т_о_ч_н_о_. Это ты не веришь - вот и проверяй.
- Что ж...
Контрпредложение Маргреты показалось мне разумным, я согласился.
Я достал водительское удостоверение Грэхема, затем прижал большой
палец к зеркалу в ванной, сначала потерев им нос, ибо на поверхности носа
естественного жира, конечно, больше, чем на подушечке пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138