Это была
наглая ложь, если, конечно, я не замарал их во время своих похождений. Но
я не осмелился опустить глаза и проверить, так ли это, и не отрывал
взгляда от холодных глаз капитана.
Его поведение напомнило мне слова Зеба об интриге. Ван Эйк вел себя
так, как должен вести офицер, которого подвели подчиненные. Как бы я себя
сейчас чувствовал, если бы ничего не знал?
Злым, решил я. Злым и несправедливо обиженным. Сначала
заинтересовался бы событиями, а затем разозлился бы за то, что меня
заставляют стоять по стойке смирно, как плебея. Они хотели взять нас
измором. А как бы я думал об этом, скажем, два месяца назад? Я бы был
уверен в своей чистоте и, естественно, унижен и оскорблен - ждать, как
пария в очереди за продовольственной карточкой! Как кадет-мальчишка!
Через час, к тому времени, когда прибыл командующий охраной, я довел
себя до белого каления. Довел я себя искусственно, но эмоции были самые
настоящие.
Командующего я не любил никогда. Это был низенький человечек с
холодными глазами, и он имел привычку смотреть сквозь младших офицеров
вместо того, чтобы смотреть на них. И вот он стоит перед нами в
распахнутой сутане, положив руки на рукоять меча.
- Помоги мне, боже, и это ангелы господа! - произнес он мягко в
полной тишине и затем выкрикнул: - Ну!
Никто не ответил.
- Молчите? - кричал он. - Кое-кто из вас об этом знает. Отвечайте!
Или вас всех на допрос отослать?
По рядам пробежал гул, но никто так и не заговорил. Он снова окинул
нас взглядом. Встретился с моими глазами. Я не отвел их.
- Лайл!
- Слушаюсь, высокопочтенный сэр.
- Что ты об этом знаешь?
- Я знаю только, что хотел бы присесть, высокочтимый сэр.
Он зарычал на меня, но потом в зрачках его зажглась холодная ирония.
- Лучше стоять передо мной, сын мой, чем сидеть перед инквизитором.
Он отвернулся от меня и подошел к следующему легату.
Он терзал нас до бесконечности, но ни я, ни Зеб не пользовались его
особым вниманием. Наконец он сдался и приказал разойтись. Я понимал, что
это - не конец. Несомненно, каждое произнесенное здесь слово было
зафиксировано, каждое выражение лица снято на пленку и в то время, как мы
возвращаемся в свои комнаты, данные уже изучаются аналитиками.
Зеб меня восхитил. Он болтал о ночных событиях, рассуждая о том, что
могло вызвать такой переполох. Я старался ответить ему естественно, и всю
дорогу ворчал о том, что с нами недостойно обращались.
- В конце концов мы офицеры и джентльмены, - говорил я. - Если они
думают, что мы в чем-то виноваты, пусть представят формальные обвинения.
Не переставая ворчать, я добрался до постели, закрыл глаза, но
заснуть не мог. Я старался убедить себя, что Юдифь уже в безопасности, а
то бы они не темнили так...
Я почувствовал, как кто-то дотронулся до меня, и сразу проснулся. Но
тут же успокоился, узнав знакомое условное пожатие.
- Тихо, - прошептал голос, которого я не узнал. - Я должен тебя
предохранить.
Я почувствовал укол. Через несколько минут меня охватила апатия.
Голос прошептал:
- Ничего особенного ночью ты не видел. До тревоги ты не заметил
ничего подозрительного...
Не помню, долго ли звучал голос.
Второй раз я проснулся от того, что кто-то грубо тряс меня. Я зарыл
лицо в подушку и проворчал:
- Катись к черту, я лучше опоздаю к завтраку.
Меня ударили между лопаток. Я повернулся и сел, все еще не совсем
проснувшись. В комнате находилось четверо вооруженных мужчин. На меня
смотрели дула пистолетов.
- Вставай!
Они были в форме ангелов, но без знаков различия. Головы покрыты
черными капюшонами с прорезями для глаз. И по этим капюшонам я их узнал:
служители Великого инквизитора.
Я, честно говоря, не думал, что это может произойти со мной. Нет,
только не со мной, не с Джонни Лайлом, который всегда хорошо себя вел, был
лучшим учеником в церковной школе и гордостью своей матери. Нет!
Инквизиция - бич, но бич для грешников, не для Джона Лайла.
И в то же время, увидев эти капюшоны, я уже знал, что я - мертвец,
если это не кошмар и я сейчас не проснусь.
Нет, я еще не был мертв. Я даже набрался смелости притвориться
оскорбленным.
- Что вы здесь делаете?
- Вставай, - повторил безликий голос.
- Покажите ордер. Вы не имеете права вытащить офицера из постели,
если вам пришло в голову...
Главный покачал пистолетом перед моим носом. Двое других схватили
меня под руки и стащили на пол, четвертый подталкивал сзади. Но я не
мальчик, и силы мне не занимать. Им пришлось со мной повозиться, в то
время как я продолжал говорить:
- Вы обязаны дать мне одеться по крайней мере. Какая бы ни была
спешка, вы не имеете права тащить меня голым по дворцу. Мое право ходить в
форме.
К моему удивлению, речь возымела действие на главного. Он остановил
помощника знаком.
- Ладно. Только быстро.
Я тянул время, как мог, стараясь изобразить спешащего человека:
сломал молнию на сапоге, не попадал крючками в петли. Как бы оставить знак
Зебу? Любой знак, который показал бы, что со мной случилось.
Наконец я понял, что надо сделать. Это был не лучший выход, но
другого у меня не было. Я вытащил из шкафа кучу одежды. Заодно вынул и
свитер. Выбирая рубашку, я сложил свитер так, что рукава его легли в
положение, означающее знак бедствия. Затем я подобрал ненужную одежду и
сделал вид, что хочу засунуть ее обратно в шкаф. Главный тут же ткнул мне
в ребра пистолет и сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47