..
Он восхищенно наблюдал. Я добавил "на бис": выйдя на середину,
произнес одну из лучших его речей, не пытаясь повторять слово в слово -
импровизировал, заставляя слова перекатываться с грохотом, как частенько
делал он, а закончил любимой его фразой:
- Рабу нельзя дать свободу - он должен стать свободным. Нельзя и
отнять свободу у человека - его можно всего лишь убить!
Все застыли в восхищении, а потом бешено зааплодировали. Сам Бонфорт
хлопал здоровой рукой по дивану и кричал:
- Браво!
То были единственные аплодисменты, коих удостоился я в этой роли.
Зато - какие!..
Бонфорт попросил меня придвинуть к дивану кресло и посидеть с ним.
Заметив, что он смотрит на Жезл, я протянул его ему:
- Он на предохранителе, сэр.
- Ничего, я знаю, как с ним обращаться.
Осмотрев Жезл, Бонфорт вернул его мне. Я думал, оставит у себя. А раз
так, надо будет передать потом через Дэка. Бонфорт начал расспрашивать о
моей жизни, затем сказал, что меня на сцене ни разу не видел, однако
хорошо помнит отца в роли Сирано. Говорил он с трудом; речь была
достаточно ясной, но немного натянутой.
Он спросил, что я собираюсь делать дальше. Никаких планов у меня не
было. Бонфорт кивнул и сказал:
- Посмотрим. У нас работы всегда невпроворот.
Но о плате ни слова не сказал, и это мне польстило.
Тут начался очередной отчет о результатах голосования, и Бонфорт
перенес внимание на стереовизор. Голосование шло уже двое суток; в первую
очередь высказывались жители внешних миров и неорганизованные избиратели;
даже на самой Земле "день" выборов, в отличие от астрономического,
растягивался аж на тридцать часов. Теперь мы слушали о ходе выборов в
крупных, густонаселенных земных округах. Еще вчера мы на голову опережали
противника, но Родж говорил, что это еще ничего не значит - внешние миры
всегда поддерживали Экспансионистов, а решают все миллиарды землян, ни
разу в жизни не покидавших родной планеты.
Однако важен был и каждый голос внешних миров. Партия Аграриев на
Ганимеде одержала верх в пяти из шести тамошних округов; но это - наши,
там Партия Экспансионистов даже для приличия не стала выставлять
кандидатов. Куда больше опасений внушала Венера. Венерианцы раздроблены на
дюжину непримиримых партий - в силу каких-то теологических разногласий, в
которых сам черт ногу сломит. И все же мы рассчитывали на поддержку
аборигенов - прямо сейчас, или позже - когда они сумеют все же
договориться. А голоса внешников-землян и так практически все - за нас. К
тому же, имперская установка, предписывающая аборигенам выдвигать в
парламент только людей, была явной несправедливостью, с которой Бонфорт
постоянно боролся - сей факт тоже должен был содействовать успеху на
Венере. Хотя - не берусь сказать, сколько голосов мы потеряли из-за этого
на Земле.
Гнезда Марса пока ограничивались присутствием в ВА своих
наблюдателей, так что от Марса нам нужны были лишь голоса живущих там
людей. У нас на Марсе была популярность, у противника - власть. Но после
того, как честно посчитают голоса, они из своих кресел со свистом
повылетают!
Дэк склонился над калькулятором рядом с Роджем. Тот, зарывшись в
груду бумаг, что-то подсчитывал по своим собственным формулам. Дюжина с
лишним вычислительных центров по всей Системе занимались сейчас тем же
самым, однако Родж предпочитал собственный метод. Как-то он хвастал, что
может просто прогуляться по округу, разнюхивая обстановку, и определить
результат с точностью до двух процентов... А что - такой может.
Док Чапек сидел позади, сложив руки на животе. Поза его точь-в-точь
повторяла позу дождевого червя на крючке. Пенни нервно расхаживала по
комнате, разносила выпивку и в нетерпении гнула в руках какую-то шпильку.
На нас с мистером Бонфортом она старалась не смотреть. До сих пор мне
никогда не приходилось бывать на партийных посиделках в ночь выборов, и
обстановка здесь значительно отличалась от чего бы то ни было. Все вокруг
насквозь пронизано было уютной теплотой. Страсти улеглись. И, казалось,
черт с ними, с результатами; мы сделали все, что могли, вокруг - друзья, и
всеобщая приподнятость не нарушена будущими тревогами и заботами - она,
совсем как глазурь на тех вон пирожных, приготовленных для банкета по
случаю завершения выборов...
Никогда еще не было мне так хорошо.
Родж оторвался от своего листа, глянул на меня, затем - на мистера
Бонфорта:
- Континент в нерешительности. Американцы пробуют воду, прежде, чем
нырнуть; единственное, что их заботит - насколько глубоко.
- Можно уже сказать нечто определенное?
- Нет еще. Голосов-то у нас хватает, но количество мест в ВА еще не
определилось - плюс-минус полдюжины.
Он поднялся:
- Пойду-ка я, в город прогуляюсь.
Вообще говоря, идти следовало мне, раз уж я был "мистером Бонфортом".
В ночь выборов лидер партии просто обязан появиться с обходом в
штаб-квартире, однако она была тем самым местом, где меня легко могли
раскусить. "Болезнь" на время кампании избавляла меня от таких посещений;
тем более не было смысла рисковать сейчас. Придется Роджу пожимать руки,
раздавать улыбки направо и налево и позволять взвинченным бесконечной
бумажной возней девушкам вешаться себе на шею.
- Через час вернусь.
Сначала банкет хотели организовать внизу, пригласив весь персонал, и
конечно же - Джимми Вашингтона, но таким образом мистер Бонфорт лишался
возможности в нем участвовать, а это никуда не годится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55