Hа удивление,
страх не сковал мои члены, я принялась что есть мочи звать на помощь и
стала взбираться на невысокую каменистую гряду, за которой, по моим
представлениям должна была находиться живописная долина. Hо камни осыпались
под моими ногами и я сползала вниз вновь и вновь. Выкрики и рычание же за
моею спиной делались все громче, ужас неумолимо надвигался на меня. И вот,
когда, казалось, что, после очередной неудачи, я уже обречена быть
растерзанной, сильные мужские руки вдруг подхватили меня и я тотчас
оказалась по другую сторону гряды, в объятиях красивейшего из мужчин.
В тот миг мне показалось, что нити Парок опутали нас, так я повстречала
свою смертельную любовь.
Ты, конечно, будешь удивлена, дражайшая Рубрия, узнав, что мой спаситель
и возлюбленный был всего лишь рабом-свинопасом. Hо клянусь Аидом, многие из
нашей знати, могли бы поучиться у него умению обращаться с женщиной,
столько в нем было достоинства и любезной мужественности. К несчастью, я
так и не смогла узнать, из какой страны он был родом, как попал в рабство,
- на нашем языке он почти не говорил, - я даже не смогу точно передать, как
произноситься его имя. Hо разве важны слова, когда Психея и Эрот исполняют
свой танец.
Каждый день наших встреч, каждый их миг никогда не будет забыт мною. Я
покидала своих телохранителей, ссылаясь на желание побыть одной, и спешила
к заветному месту свиданий, туда, где мы повстречались впервые. Там его
стадо свиней могло пастись без присмотра, как бы сама природа служила нам
порукой, образовав здесь естественный загон, и никакая забота не беспокоила
моего возлюбленного. Правда поначалу я немного боялась, что то безобразное
существо может появиться вновь, но он успокоил меня, объяснив, что этот
одержимый духами зла одичавший человек никогда не переходит каменистой
гряды. Я сразу поверила ему и успокоилась.
И вот однажды, когда мы отдыхали, истомленные бурными ласками, и мой
любимый негромко говорил мне на ухо какие-то слова на своем языке, в
которых отчетливо слышалась музыкальная ритмика поэзии, вдруг снизу от моря
послышались пронзительные яростные крики и шум. Мы едва успели прикрыть
свои тела частями одежды, как на вершине гряды появился тот самый
бесноватый, за которым гнались около дюжины размахивающих руками людей,
одетых почти в такие же лохмотья, что и он. Я даже не успела по-настоящему
испугаться, как это страшный нелюдь набросился на моего любимого. Я
пыталась нашарить свой кинжал, который теперь, после побега из Рима всегда
ношу с собой, но руки плохо слушались меня. Эти же люди, которые выгнали из
пещер бесноватого, вместо того, чтобы прийти на помощь, встали вокруг нас
кольцом и принялись гортанно выкрикивать какие-то свои варварские
заклинания, отбивая такты хлопками в ладоши и пританцовывая на месте. Среди
них особо выделялся один, одетый хуже всех, он горланил особенно сильно и
заламывал руки, как уличный гистрион, а потом сорвал с меня плат и стал
нюхать его, прикладывая к лицу. Я почувствовала, что теряю рассудок от
всего происходящего. Между тем горлопаны дошли, кажется, до самого пика
ритуального экстаза, они издавали в точности такие же звуки, что и
одержимый, который, обладая нечеловеческой силой уже повалил моего
возлюбленного и начал его душить. А тот, кто теребил мой виссон, вдруг
накинул его на чудище, схватил его за голову и, кажется, стал отрывать ее.
Я почувствовала, как подо мной начинает дрожать земля, поднялся ужасающий
рев и кромешный мрак пал на землю. Я потеряла сознание.
Ты наверное слышала, моя драгоценная Рубрия, что страна эта просто кишит
всякими колдунами и прорицателями, им здесь живется так вольготно, что
большинству из них даже и не нужно ничего делать, чтобы безбедно
существовать за счет своих почитателей. Стоит только объявить себя таковым,
и пару раз побиться в конвульсиях на рыночной площади. Hа мою беду, фатум в
очередной раз посмеялся надо мной - в тот горестный день он столкнул меня с
редким типом колдуна активного. Чтобы доказать всем, что он лучше своих
собратьев по шарлатанскому цеху, он отыскал это жилище фурий и демонов -
бесноватого, и, не смотря ни на что, решил исцелить его. О Боги, какими
страшными последствиями обернулась эта прихоть юродивого, и кто теперь в
силах помочь мне самой.
В течении трех дней я не могла очнуться от своего обморока. А когда же,
наконец, разум вернулся ко мне, уже в покоях Сцевина, я первым делом
потребовала позвать одного из солдат моей охраны, которому доверяла чуть
больше других. От него я и узнала, что же произошло потом. Игрище,
устроенное узкогрудым колдуном-иудеем, который с такой порочной жадностью
вдыхал ароматы моего плата, привело в конечном счете к тому, что стадо
свиней, за сохранность которого мой возлюбленный, естественно, отвечал
головой, испугавшись этого светопреставления, спасаясь бегством, в ужасе
бросилось с высокого обрыва в море и потонуло. Солдаты моей свиты найдя
меня, лежащую полуобнаженной и без чувств у ног этих оборванцев, арестовали
и их, и моего возлюбленного, который, конечно, не мог ничего объяснить. В
городе чернь пыталась было затеять беспорядки, - чернь во всех пределах
Рима одинакова, ей потребен любой повод для буйств, - но хватило и половины
манипула, чтобы загнать их обратно в норы.
Когда из моих показаний выяснилось, что не они напали на меня, - увы, в
тот момент я была так потрясена и растеряна, что не догадалась обвинить эту
чортову дюжину в покушении на жизнь и достоинство римской гражданки, -
колдуна и его дружков посчитали благоразумным выдворить из города, отправив
туда, откуда они появились, обратно за море.
1 2 3