Обещанье остановит
ь синеву. Кроны деревьев гасят слабеющий ветер. Образование завершаем ве
сельем, перебирая глазами детали. Яркую листву, по преимуществу к полюсу,
гонит слабеющий ветер. Стряпающие идиллии затеряны в протяжении. Детали
улиц изветрены, ливень осколков. Дерева дрожь: ветер взметнул простыню. В
верх, где воздух держит орла, предавая неуклонно-певучую распрю по поэти
ческому лучу. История лирики кудахчет транслитерацией куриных песен. Пр
имер удручающ. Между днем-в и днем-вне расположено это. К простым числам с
новым доверием. Синонимия впечатлений. Пульсу позднего утра вторят повт
орения смутные запада. Я слышала шум, он посвятил в сон. Воздух нагрет дыха
нием сражающихся солдат, плавится снег, кровь сверлит лед. Никак не увиде
ть. Они смотрят на реку и, мнится, видят сквозь лодки, не упуская сквозь пам
ять, где собрана память, место и то, сколько памяти собрано в нем. Стабильн
ость и насажденная умело тревога формирует общественный слой. Слой смен
ян оперенных на широких досках пола приплюснут и кругл. Яблоко вместо ла
мпы, голова вместо яблока. Повсеместные факты питают ветхие триллеры, а в
результате признание. Слово намного выразительней того, что оно объясн
яет. Процедура описания статична, его изготовленные ограды встроены, пос
тоянны, не вечны. Конец опустошает начало. В петлях увязли ломкие ногти. Сн
ы опустошают настоящее не более, чем полет жаворонка или возня цыплят. За
поздало-небесное движение тел. Преткновением времени движется воздух. П
роносится звук. Скоропись неба метит воздух тысячью спрессованных тене
й деревьев. Эта экономия могла бы быть понята как красота. Когда бы явное н
есо
впадение. Цели природных фактов свисают с поэтического луча. Восемь изна
чальных ветров, восемь их в половину, в четверть шестнадцать. Аналогиям о
бручены позвонками времен. В мановение ока черепахой ты возродишься. Пос
ле подобных попыток смотреть вверх обрести бесконечность гораздо труд
ней, чем превозмочь незаполненность. До превращений нет дела. К воде пада
ет ветер, его мы не предали; умаление без рассеяния; что разит меня красото
й, так это незримость предмета. И если кто оседлал ветер, тот может плыть н
австречу ветру. Разгребатели мусора главной идеи. Сну не сравниться с ур
овнем подлинника. Неизбежна динамика в движении по оси плоской машины. К
репи сердце. Клише времен года, как и другие клише унизительны, образ мыш
ления с пластырем ветра, время смолото в тальк. Саранча ведома вожатым, мо
ре доисторический хаос. Ветер, он бормотанье неведомо как уходящего вре
мени. Дневной свет достоянием всех, плодоносен. Все лучи волны. Экспериме
нт с последовательностью приветствует вас. Мои тучные, однако незаметны
е соседи разъезжаются по делам в тесных машинах, чьи механизмы дискретно
сти лязгают в унисон. Пение птиц, теплый воздух вытягивает за окно занаве
ску. На стадии безразличия улитка выпускает рожки. Сюжеты бездомны. В дом
е все так или иначе миниатюра; возрастающий "чадо-центризм". Ребенок назыв
ает свой мяч яблоком. Отказать в сладкой сентиментальности, развивая воо
бражение. Быть двигателю воспетым в Элизиуме. Из лазурных разрывов порыв
истый ветер, резок чрезмерно, чтоб низвести ливень. Волнение склонов в пе
ресечении параллелей, отнюдь не метафор. Основа свершается в цвете. Когд
а ночь вбирает дневное свеченье, тяжкие тени сжимаются в стенах. Тогда бы
ло время, когда районы Американского севера служили полем виньеток. Пейз
аж обнаженных холмов, вянущий в цвете, стягивает, сужаясь концентрически
ми кругами, сверкающее в тенистых местах для гулянья машины. "Трубный гла
с, рев жизни, людской муравейник взывают к ошеломительному чувству довол
ьно двусмысленно." Звук, подобно собаке, рычит в беспамятстве. Жалобы дрож
ь в пу
стоте. Если не слышим, как валится дуб существуем ли тогда вообще? В нисхо
ждении свет расцветает. Пребываем в эйфории мерцанья. Черпая мысли из сл
ов, чьи лошади добыты из фактов. Отвращение к солнцу, мелькнувшему с мемор
иальной доски. Туту и там, разрывая диск солнца в воде, вскипают пузырьки к
ислорода. Тени прозрачны, огромны, отточены. Точность в том, чтобы одновре
менно, и все же по стеблю. Тридцать два лепестка розы ветров. Парадокс пер
емен заключает в том, что в нем равно бессмысленны как непрестанность, та
к и законченность. Ты, кровь намагниченная, к какому стремишься концу. В ше
ствии пасмурном минует погода того, кто стоит во дворе, говоря, чтобы дума
ть. Почти неподвижность, когда бы не легкое трение воздуха. Что значит "вы-
ставить"? Оцепенение элегий. Ипохондрия. До блеска раскаленная точка на о
боде тяжестью; первое поколение, у которого все, чего душа пожелает; как во
сне похождения секретных подразделений; национальные штаты отзываютс
я звездам; сила стекла; под лампой фигурка. Тогда клише встречаются с приз
раками, тогда предрешенность. Здесь могла бы быть прочтена связь частиц:
белая лошадь, хруст колосьев, копыта. Язык набок. Колючки чертополоха лиш
ь почки. Птица возносит тебя, оставляя пролом за собою, дыру, не ведущую к з
авершенью. "А" словно различие между грязью и формой, проработанных отраж
ениями, стенами горизонтов песка, объемом и светом их кожи. Ожиданье скал
ы над терпеньем ручья. Обширный итог могила без места. Я буду пустой, ниче
м, совершенным отсутствием. Бесконечность прервана облаком. Предсказуе
ма в близорукости предчувствую цвет для настоящего времени в небе.


1 2 3