– Вот в таком вот виде я нашел его несколько минут назад. – Голос Филбери дрожал от возбуждения. – Совершенно одного здесь, в церкви, прижавшегося к земле и испуганного. Он, видимо, зажигал свечи, когда... когда... – Голос Филбери прервался, его захлестнула волна сострадания. – Бедный Эндрю, – только и смог он добавить.
– Еще один нервный припадок, – сказал констебль Уикхэм больше себе, чем остальным. – Похоже, что на этот раз он хватил через край. – Уикхэм покачал головой с выражением глубокого сочувствия на лице, потом поморщился от странного запаха, стоявшего в воздухе. – Судя по запаху, он еще и жег здесь что-то, – задумчиво произнес констебль.
Это был резкий, неприятный, вызывающий тошноту запах, и он что-то напоминал. Да, он встречал этот запах раньше, и ему пришлось подавить подступившую к горлу рвоту, когда он вспомнил, где и когда. Это было в ту ночь, ночь катастрофы. Среди языков огня.
Это был запах горящей человеческой плоти.

Глава 17

Келлеру и Хоббсу потребовалось больше часа, чтобы убедить священника в своей искренности и здравом рассудке. И даже сейчас отец Винсенте все еще не был уверен в этом до конца.
Он без труда узнал младшего из двух мужчин: он видел его в ночь катастрофы, а потом его лицо то и дело мелькало на страницах многих газет. Да, это был второй пилот аэробуса, единственный человек, уцелевший в этой катастрофе. Что касается второго мужчины, рот, подбородок и часть носа которого прикрывала марлевая салфетка, удерживаемая полосками пластыря, то его он определенно видел впервые. Что-то тревожащее было во внешности этого человека, но это не было связано с его увечьями, скорее это ощущение вызывали его пронзительные серые глаза. Их взгляд был настолько острым, настолько проницательным, что, казалось, не существовало преграды, за которой можно было от него укрыться. Именно глаза этого человека, больше, чем что-нибудь другое, убедили священника в том, что эти двое не сумасшедшие.
Келлер сначала не хотел вовлекать в это дело священника, но Хоббс терпеливо объяснил ему, что обычно, когда вступают в борьбу с подобным проявлением зла, присутствие священнослужителя бывает необходимым. Силе зла можно противопоставить только силу света, и большинство священнослужителей обладают этой силой.
Они направились на поиски католической церкви и с удивлением обнаружили ее где-то на задворках Хай Стрит; ее фасад был обращен к Южному Лугу, на который рухнул Боинг. Когда они ставили свою машину на ближайшей стоянке, Келлер еще больше удивился, увидев в нескольких сотнях метров от католической церкви протестантскую, выделяющуюся черным силуэтом на фоне ночного неба. Его внимание снова привлекли обломки самолета, все еще лежащие на поле, жутковато освещенные двумя фонарями, свет от которых время от времени заслоняли темные фигуры патрулирующих полицейских. Посмотрев на небо, он увидел висящее прямо над полем мерцающее облако.
Церквушка была маленькая и изящная, точная копия римской базилики в миниатюре, и Келлер был совершенно потрясен спокойным великолепием ее внутреннего убранства. Ему уже давно не приходилось бывать в храмах – панихида по жертвам катастрофы проходила па открытом воздухе, поскольку посчитали (и справедливо), что придет много народу. Келлер удивился, почувствовав, как при этом воспоминании у него потеплело на душе. Религия, хоть она и не была для него запретной темой, давно уже не вызывала у него никакого интереса. Кэти, будучи человеком гораздо более религиозным, хотя и не подчеркивала этого, никогда не затевала с ним разговоров на эту тему. Она была убеждена, что в конечном итоге все приходят к той или иной вере, но людей ни при каком условии нельзя подталкивать к этому, допустимо лишь очень деликатное наставление. И только сейчас он начал понимать, какое утешение приносит вера, и стоило ему только переступить порог храма, как он почувствовал, что душа его устремилась ввысь. Чувство покоя, которое он ощутил несколько ранее, теперь усилилось и пронзило все его существо, как будто ему ввели большую дозу успокоительного; это чувство было совершенно новым для него и порождало ощущение благоговения. Но это отнюдь не было для него неким поворотным пунктом, резким и драматичным обращением к Богу. Просто на него, наконец, снизошло умиротворение, и ему требовалось какое-то время, чтобы осознать это. Он заметил, что Хоббс изучающе смотрит на него с уже хорошо ему знакомым выражением любопытства и озадаченности.
В церкви находились главный алтарь и шесть маленьких часовен, расположенных по обе стороны от центрального нефа; алтари и центральные колонны были облицованы мрамором. Похоже, служба была в полном разгаре, хотя из прихожан присутствовало семь или восемь человек, и прибывшим пришлось терпеливо дожидаться у дверей ее окончания. Только когда церковь покинул последний прихожанин, они подошли к священнику.
Молча, не перебивая, он выслушал их рассказ, ни на секунду не отрывая от них изучающего взгляда. Младший из двоих, второй пилот, говорил не много, но в нем было что-то такое, что вызывало доверие. Отец Винсенте был немного озадачен, заметив, что он несколько раз бросил быстрый взгляд па распятие, стоящее на алтаре: было такое впечатление, будто он только сейчас понял его смысл. Старший же, тот, что ростом пониже, производил совершенно иное впечатление. Он тоже вызывал доверие, но по иной, более глубокой причине. Он рассказывал о самых невероятных вещах совершенно обыденно, не отводя в сторону этих своих странных глаз, и говорил так спокойно, будто не было никаких причин не верить ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86