Но как поступят Первородные? Возможно, Фраффин прав. Они способны вычеркнуть этот мир из списка существующих во Вселенной Чемов. Но обитатели этого мира так привлекательны, что вряд ли можно легко решиться на их уничтожение. Ведь они почти Чемы – примитивные, но Чемы. Хотя, что бы ни решили Первородные, доступ в этот мир будет закрыт. Никто из тех, кто в настоящее время пользуется его удовольствиями, не сможет получить самую ничтожную их часть при новом порядке.
Доводы за и против сменяли друг друга в голове Келексела в такт шагов Рут.
Её движения начали раздражать его. Келексел засунул руку под накидку, включил манипулятор.
Рут остановилась, будто натолкнулась на стену. Она повернулась к нему.
– Опять? – плоским, бесцветным голосом спросила она.
– Сними мантию, – потребовал он.
Она не пошевелилась.
Келексел усилил воздействие манипулятора, повторил свою команду. Давление манипулятора росло… выше… выше… выше…
Медленно, механически она повиновалась. Мантия соскользнула на серебристый ковёр, оставив её обнажённой. Её кожа показалась ему необычно бледной. Дрожь волной прошла по её животу, вверх и вниз.
– Повернись, – сказал он.
Так же механически она повиновалась, наступив босой ногой на изумрудный пояс. Пряжка лязгнула.
– Лицом ко мне! – скомандовал Келексел.
Когда она подчинилась, он ослабил давление манипулятора. Волнообразные толчки в животе Рут прекратились. Она глубоко, прерывисто вздохнула.
“Она потрясающе грациозна”, – подумал Келексел.
Не отрывая от него глаз, Рут нагнулась, подобрала мантию, завернулась в неё и застегнула пояс.
“Ну, вот, я смогла оказать ему сопротивление, – подумала она. – Я смогла наконец защитить себя. В следующий раз будет легче”. Ока вспомнила гнетущее, притупляющее чувство, давление манипулятора, вынудившее её снять мантию. Даже в этой экстремальной ситуации её не покидала уверенность, что наступит момент, когда она сможет противостоять давлению манипулятора Келексела вне зависимости от степени воздействия. Развиваемое манипулятором давление имеет какой-то предел, а её растущее желание сопротивляться предела не имеет. Для того, чтобы усилить сопротивление, ей достаточно вспомнить, что она видела на сцене репродьюсера.
– Ты сердишься на меня, – заметил Келексел. – Почему? Я снисходителен к твоим капризам.
Вместо ответа она повернулась к пульту управления репродьюсера, передвинула контрольные рычажки. Щёлкнули переключатели. Аппарат загудел.
“Как ловко она пользуется своей игрушкой, – подумал Келексел. – Очевидно, она проводит за ней больше времени, чем я подозревал. Какая уверенность в движениях. Но когда же она успела приобрести все эти навыки? При мне она никогда не пользовалась репродьюсером. Я проводил с ней всё своё свободное время. Видимо, быстрее для смертных время течёт. Как долго она находится со мной по её меркам? Примерно четвёртую часть цикла её беременности или немного больше”.
Он с интересом подумал, как: в действительности она ощущает находящегося внутри неё ребёнка. Примитивные существа хорошо чувствуют состояние собственного тела, те жизненные процессы, которые происходят внутри них. Они могут узнать многое, не прибегая к специальным устройствам для обследования своего организма. Какой-то первобытный инстинкт, которым они обладают, даёт им информацию изнутри. Тогда, может быть, причиной её злости является их потенциальный наследник?
– Смотри, – произнесла Рут.
Келексел сел прямо, сконцентрировал своё внимание на сцене – священном овале, где возникают полу-люди Фраффина и разыгрывают свои сценки. Там сейчас двигались фигуры – большие первобытные Чемы. Келексел неожиданно припомнил одно суждение о продукции Фраффина. “Это театр марионеток, которые кажутся более живыми, чем мы сами”. Да, эти создания всегда производили эмоциональное и физическое впечатление, которое было сильнее естественного ощущения жизни.
– Это мои родственники, – сказала Рут. – Брат и сестра моего отца. Они приехали на суд. Это номер в мотеле, где они остановились.
– Мотель? – Келексел соскользнул с постели, подошёл к Рут и встал позади неё.
– Временное жилище, – пояснила она. И подвинулась ближе к пульту управления.
Келексел оглядел помещение. В освещённом пространстве была видна комната с выцветшими, когда-то каштановыми, стенами. Тощая женщина с соломенными волосами сидела на краю кровати с правой стороны. На ней был розовый халат. Рукой, на которой отчётливо проступали набухшие вены, она прижимала к глазам мокрый от слез платок. Она выглядела такой же блеклей, как и вся обстановка – усталые невыразительные глаза, впалые щеки. Очертаниями головы и тела она напоминала Джо Мёрфи. Глядя на неё, Келексел подумал: неужели Рут когда-нибудь станет такой же. Нет, конечно нет. Глаза женщины смотрели из глубоких тёмных впадин под тёмными бровями.
Перед ней стоял мужчина.
– Так что, Клоди, – сказал мужчина, – не припоминаешь ничего…
– Я не могу заставить себя вспомнить, – ответила она, всхлипывая.
Келексел проглотил слюну. Он чувствовал, что его тело мысленно переносится в комнату, где находятся двое этих существ. Это было жуткое ощущение – отталкивающее и вместе с тем притягивающее. Сверхчувствительные нити проекционной паутины передавали удушливый сладкий запах, исходивший от женщины. Он вызывал тошноту.
– Я помню, Джои отправился один – маленькое белое пятно в темноте. А потом он завопил: “Джои! Берегись, сзади тебя страшный ниггер!”
– И Джои побежал! – воскликнул Грант. – Да, я помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58