я взял свой носовой платок и выкрутил им крышку радиатора.
Идея заключалась в том, чтобы выпустить пар, но конечно же, когда крышка освободилась, кипящая вода гейзером ринулась вверх. Инстинктивно прикрыв левой рукой глаза, я отшатнулся и взвыл — нет завизжал, — ошпаренный горячей струей.
Я упал на дорогу, схватившись за руку и корчась от боли, и даже не замечал Мидж, которая опустилась рядом со мной на колени, пытаясь успокоить, чтобы осмотреть мои ожоги. Мне ошпарило шею и часть лица, но всепоглощающая боль собралась в левой кисти и предплечье. Рубашка с короткими рукавами промокла, но хотя бы создала тонкий барьер между кипятком и моей грудью.
Я сумел сесть, Мидж поддерживала меня, обняв рукой за шею. Мое зрение помутилось от слез боли, и я не мог рассмотреть свою ошпаренную руку, но такой страшной боли я еще никогда не испытывал.
Вдруг Мидж вскочила на ноги и неистово замахала рукой. Я заметил подъехавшую красную машину и две фигуры, вылезшие оттуда и спешащие ко мне. Одна из них показалась смутно знакомой. Они опустились рядом со мной на колени, и мужчина — с ним была молодая девушка — осторожно взял меня за поврежденную руку.
— Ох, бедняга, — услышал я его бормотание.
Потом он прошел мне за спину и поставил меня на ноги.
— Вам лучше пойти к нам, и мы быстро примем меры.
Я взглянул на свою поврежденную конечность и, проморгавшись, увидел, что кожа на ней уже начала пузыриться. Сжав зубы, я позволил увести себя в красную машину.
Как бы то ни было, Мидж встревожилась больше меня, и, преодолев первоначальный шок, я постарался успокаивающе улыбнуться ей. Наверное, улыбка больше походила на судорожную гримасу, потому что уголки губ у Мидж опустились, как у ребенка, и она чуть не расплакалась.
Меня усадили на заднее сиденье, я держал ошпаренную руку перед собой, словно это был только что сваренный рак, и, когда девушка села за руль, я узнал косы, а потом и обернувшееся ко мне лицо — это была Сэнди, которую неделю назад я спас от деревенских хулиганов.
— Мы отвезем вас к нам, Майк, чтобы обработать ожоги. До Храма всего минута пути, — сказала она.
— Ему нужно в больницу, — настаивала сидевшая рядом со мной Мидж.
Мужчина только что открыл дверь со стороны пассажирского сиденья и наклонился, чтобы сесть. Это был средних лет человек, лысеющий и очень худой. Его щеки так впали, что скулы отбрасывали тени.
— Ближайшая больница за много миль отсюда, а ему нужно поскорее как-то снять боль. В больницу его можно отвезти потом — если вы сочтете это необходимым.
Он сел и за все время недолгой поездки больше ничего не говорил.
Сэнди торопливо развернулась на узкой дороге, и машина помчалась в направлении, откуда они только что приехали. Мидж прикладывала к моему лицу прохладный, мокрый носовой платок, а я понял, что нахожусь в том же красном «эскорте», на котором к нам в коттедж приезжал несколько дней назад Кинселла.
Машина остановилась, и Сэнди выскочила из нее. Мы стояли у высоких железных ворот, установленных на толстых серых столбах, с обеих сторон от створок тянулись высокие стены из старого кирпича За воротами просматривался огромный дом — тот, что мы видели сзади во время нашей прогулки через лес, мрачный дом, как я мысленно окрестил его. Девушка распахнула ворота, в то время как ее спутник нетерпеливо смотрел через окно. Сэнди торопливо вернулась, так же обеспокоенная, как и Мидж, и снова тронула «эскорт» с места.
Занятый собственными переживаниями, я все же обратил внимание на дом, который вблизи выглядел еще более массивным. Казалось странным, что здание в конце длинной дороги развернуто задом наперед, а не выходит фасадом к воротам. Как бы то ни было, Крафтон-холл, называемый теперь синерджистским Храмом, со всех сторон производил одинаково холодное и суровое впечатление.
Мы обогнули здание и выехали на прямоугольную площадку. Отсюда луг простирался до самой опушки леса. К этому времени меня охватила дрожь: очевидно, шок прошел. Мужчина вылез и открыл мне дверь; тщательно оберегая руку, я тоже выбрался из машины и взглянул на дом. Не спрашивайте меня почему, но, даже испытывая жгучую боль в руке, мешающую думать о чем-либо еще, я почувствовал, что не хочу заходить внутрь. Однако Мидж, похоже, не ощущала подобных колебаний.
— Входи, Майк, чем скорее мы опустим твою руку в воду, тем лучше тебе же будет, — сказала она, крепко держа меня за локоть.
Сэнди пристроилась с другой стороны, а тощий мужчина направился вперед, к широкой входной лестнице. Прежде чем мы добрались до первой ступеньки, одна створка огромных дверей отворилась, и оттуда выглянуло нахмуренное лицо Кинселлы.
— Майк, что за чертовщина с вами приключилась? — воскликнул он.
— Не поладил с радиатором в машине, — пошутил я, хотя в действительности мне было совсем не весело и казалось, что вот-вот стошнит.
Увидев мою руку, Кинселла побледнел.
— О Господи, скорее ведите его сюда.
Он распахнул вторую створку, пропуская нас всех внутрь.
Теперь уже я поистине трясся, как ни старался подавить дрожь. Мидж вцепилась в меня, словно боясь, что я сейчас упаду.
Мы оказались в просторном вестибюле, широкая лестница напротив вела на галерею. Боль усиливалась, и я не обратил большого внимания на окружающую обстановку, но отметил неожиданный холод в помещении.
— Можно отвести его на кухню или в ванную, чтобы опустить руку в холодную воду? — услышал я умоляющий голос Мидж.
— Мы можем сделать для него гораздо больше, — ответил Кинселла Он обернулся к девушке и еле слышно распорядился: — Скажи Майкрофту, кто здесь и что именно произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107