..
Мальчик чем-то взволнован, но держится вызывающе. Он очень бледен,
этот мальчик, и, кажется, давно не мылся; без сомнения, в мятом
полиэтиленовом мешке, который он несет в руках, умещаются все его нехитрые
пожитки. На вид ему около шестнадцати лет. В Англии считается, что это
совсем еще юный возраст для того, чтобы остаться без крыши над головой,
без семьи. Интересно, что бы сказали благоразумные английские обыватели,
узнай они о сиротах, поодиночке и целыми ватагами кочующих по улицам и
городским рынкам Дамаска в поисках дневного пропитания, промышляющих
воровством и попрошайничеством. Часто беспризорные юнцы связывались с
отпетыми негодяями, преступниками и бандитами, потому что те давали им
огнестрельное оружие... Самоуверенные, самовлюбленные англичане ничего не
знали об этих вещах.
Мальчик улыбается неуверенной, нервной улыбкой. Может быть, он просто
потерялся на этом огромном вокзале, где толпы незнакомых ему людей с
пустыми, равнодушными глазами все спешат и спешат куда-то, проходят мимо
него, задевают, толкают... Так же, как потерялся бы и в самом городе, если
бы ушел отсюда, из вокзальной суеты и толкотни... А сейчас он думает, что
наконец-то нашел себе товарища. Если только он понял... Ха, если только он
услышал...
"Ajel", живее, Юсиф, не задерживайся на открытом месте, где сотни
проезжих и прохожих все движутся и движутся сами не зная, куда. Вон
полицейский патруль - они ищут таких бродяг, как этот мальчишка.
Сейчас он размышляет. Он колеблется. Может быть, оливковый цвет кожи,
на который подросток поглядывает с опаской и недоверием, играет здесь
особую роль. Английское воспитание, как же! Нетерпимость, привитая с
раннего детства.
Говори потише, поспокойнее, Юсиф, мой друг. Он оглядывается, делает
рассеянные жесты, бросает беглый взгляд на расписание отходящих и
прибывающих поездов - табло, висящее высоко на стене, на котором
ежеминутно появляются новые названия... Всего лишь несколько неосторожных
жестов, но Юсиф уже настороженно оглядывается: не заметил ли кто-нибудь их
с мальчиком? Нет-нет, не волнуйся, Юсиф, мой друг, я, Азиль, слежу за
тобой. Я единственный, кто провожает взглядом вас обоих. Кроме того,
мужчина, разговаривающий с заморышем, - не такая уж редкая сцена в
вокзальной толчее. Окружающие не обращают на это никакого внимания. У
каждого свои дела, своя личная жизнь.
Успокаивающим жестом он кладет руку на плечо маленького бродяги, и
мальчик не уклоняется от этого прикосновения. Возможно, потому, что в
разговоре были упомянуты деньги. Ах, я вижу, как мальчуган кивает головой!
Должно быть, он сочетает в себе все качества глупца не от мира сего - и
смелость, и наивность, и неопытность.
Мой друг возвращается, мальчик идет следом за ним. Они идут рядом,
почти бок о бок. Не слишком близко, не как любовники, - о нет, - но как
соучастники общего греха. Я вижу блеск в твоих глазах - этот свет исходит
из самых недр твоей темной души, хотя внешне ты абсолютно спокоен. И
развязную походку мальчишки; однако это всего лишь внешнее притворство,
уловка, благодаря которой он старается выглядеть взрослее и нахальнее.
Я должен быстро сесть в машину. Я должен приготовиться, притаившись в
темноте на заднем сидении. Мальчишка вряд ли почувствует укол иглы; он
должен обнаружить мое присутствие только тогда, когда будет уже слишком
поздно.
И потом он уснет глубоким, долгим сном.
А когда он проснется - будет развлечение нам и пища для господина.
Скорее, Юсиф, "ajel", поторапливайся. Мне кажется, что точно такой же
алчный блеск появился теперь и в моих глазах. Мое тело начинает ломить - я
уже давно жду, скорчившись, на заднем сиденье.

10. НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ
Монк удивился. Сегодня ночью никого не ждали. По крайней мере, его
никто не предупреждал заранее.
Однако подъемник продолжал негромко гудеть, поднимаясь вверх. Похоже,
кто-то из команды сэра Виктора, решил телохранитель. Иначе никто не мог
воспользоваться лифтом Феликса: код, приводящий в движение единственный в
здании лифт, который шел без пересадок с цокольного этажа на самый верх
здания, был известен только ему и Клину. Даже эта цыпочка, Кора, ждала
внизу до тех пор, пока кто-нибудь не спускался за ней.
Монк почувствовал, как у него застучало сердце: моментально
представив себе Кору обнаженной, он смутился и постарался изгнать этот
образ из своих мыслей.
Лифт остановился. Он проехал никак не более четырех этажей.
Несомненно, кто-то из кабинета сэра Виктора. Кто бы это мог быть?
Монк услышал, как открылась дверь.
Но из кабины никто не выходил.
Телохранитель отложил в сторону свой журнал и поднялся со своего
стула в самом конце коридора. Он расстегнул кобуру на своем плече, но с
места не двинулся, ожидая дальнейшего развития событий.
Не хотелось бы поднимать возню к ночи, подумал он, да, видно,
придется. Сегодня и так выдался плохой день. Утром его подставили,
проучили, как щенка, обозвали ленивой тушей, и он отнюдь не собирался
продолжать играть эту роль нынешней ночью. Если какой-то сопляк перепутал
кнопки лифта, поднимаясь на двадцать третий этаж, то пусть только высунет
нос из кабины - ему сразу же пересчитают зубы.
Холл оставался пустым, но двери лифта почему-то никак не закрывались.
Монк бесшумно крался по коридору, держась одной рукой за рукоять
пистолета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162