Это была явная ложь, однако Дили уговарив
ал ее не беспокоиться по этому поводу, потому что лекарства принадлежат
всем, перед лицом болезни все люди равны.
Клер снова закурила, подумав о том, что если они в конце концов покинут убе
жище, то уж сигарет в разрушенном городе окажется больше, чем курильщико
в. Поэтому она решила больше не ограничивать себя. Конечно, она понимала, ч
то подает не слишком хороший пример окружающим, особенно если принять во
внимание ее профессию. Правда, это не слишком волновало ее и раньше, а теп
ерь Ч тем более. В нынешней ситуации предупреждение министерства здрав
оохранения, напечатанное на пачках сигарет: “Курение Ч опасно для здоро
вья”, Ч выглядело просто смешно. Его мог бы заменить плакат: “Радиация оп
асна для жизни”. Но некому писать эти плакаты, да и предупреждать некого.

Она погасила окурок и зажгла новую сигарету. Кучка пепла в блюдце казала
сь ей символом того, что осталось от мира. Она поворошила пепел горящим ко
нцом сигареты, и он рассыпался, превратившись в ничто. Как все вокруг, как
ее собственная жизнь. Клер подумала о том, что люди отказывают представи
телям многих профессий в праве на проявление эмоций. Так, считается, что п
илот во время катастрофы самолета должен думать только о жизни пассажир
ов и никогда о себе самом. Священнику вроде бы непозволительно размышлят
ь о своих личных проблемах, он обязан думать о прихожанах. Ну и, разумеется
, все это относится и к представителям ее профессии Ч врачам и другому ме
дперсоналу. При этом никто не думает о том, что врач Ч тоже человек, а не ро
бот, и так же способен на эмоциональные взрывы, как любой другой человек. Б
олее того, по отношению к медикам действует вообще возмутительный штамп
: дескать, врач не может заразиться проказой от прокаженного, никогда не з
аболеет туберкулезом, пользуя больного туберкулезом, да и никакую другу
ю заразу не подцепит. Считается, что у врача должен быть стойкий иммуните
т. А почему, собственно, должен? Она горько улыбнулась, вспомнив нескольки
х знакомых врачей, умерших от самых безобидных болезней, подхваченных у
своих пациентов.
Подавляющее большинство упорно считает, что представители некоторых п
рофессий были как бы людьми иной расы, но...
Сколько психиатров сошло с ума? Не счесть.
Сколько священников совершали грехи, достойные сожаления? Увы, очень мно
гие.
Сколько юристов впадали в отчаяние от свершенных ими судебных ошибок?
Но все это в народе считалось исключением из правила. Никто не хотел виде
ть обычных людей за профессиональной маской. Лишь немногие понимали, что
и у врачей, и у юристов, и у пилотов тоже возникают различные проблемы. Кст
ати, и здесь, в убежище, лишь одного человека беспокоило состояние Клер, ее
переживания, ее потери. Это была Кэт Гарнер. Они не раз вместе плакали, дав
ая выход своим эмоциям, и рассказывали друг другу о том, что тревожило каж
дую из них. И помогала Клер все это время одна только Кэт. Больше ни один че
ловек ни разу не спросил ее, как она себя чувствует, какое у нее настроение
, не нужна ли ей какая-то помощь.
Она подышала на стекла очков и протерла их полой халата. Клер была не одна
в столовой и вместе с тем была как бы в одиночестве. Наедине со своей кофей
ной чашкой и блюдцем, переполненным пеплом. Это не означало, что люди стор
онились ее. Она сама старалась сохранить некоторую меру отчужденности. Э
то вошло в привычку, наряду с другими профессиональными приемами. В ее ма
нере общения с людьми присутствовала, вместе с некоторой фамильярность
ю, и вполне осознанная надменность. Такой стиль поведения способствовал
тому, что все контакты проходили в нужном ей русле. Она уже давно и с легко
стью играла эту роль и так вжилась в нее, что это не требовало никаких усил
ий с ее стороны Ч полная органика во всем. Мало кто догадывался, какой она
была на самом деле.
Но сейчас, когда все привычные устои рушились, она вдруг почувствовала, ч
то теряет самое себя. Ей с трудом удавалось не выходить из роли, но больше
всего пугало другое Ч она осознавала, что разрушается как личность. И гл
авной причиной были не внешний хаос и безнадежность ситуации, а ее сны.
Во сне она все время видела живого Саймона. Он шел ей навстречу своей легк
ой походкой, небрежно раздвигал руками разделявшую их туманную дымку и з
вал ее с любовью и легким упреком за то, что они так долго не виделись... Он п
одходил все ближе и ближе, а она почему-то не могла сдвинуться с места, лиш
ь тянулась навстречу ему, стремясь коснуться его дрожащими кончиками па
льцев. Она притягивала его к себе магнетической энергией своей любви, др
ожа от желания обладать им, отдаться ему.
Когда уже рассеивалась разделявшая их пелена и ему оставалось сделать в
сего лишь один шаг, перед ней вдруг возникал его изуродованный труп. Она я
сно, как в фокусе, видела все его увечья в их ужасающем уродстве: пустые гл
азницы, в которых копошились ненасытные черви и насекомые, безгубую усме
шку на обгоревшем дотла лице, обугленную кожу, мускулы и опаленные дочер
на кости. Она видела большую шариковую ручку, торчащую из кармана испепе
ленного пиджака, ошметки от галстука, петлей болтающегося на шейных позв
онках. Впечатление было такое, что этот опаленный скелет только что снял
и с виселицы.
И еще она все время видела его руку, которая только что изящным жестом отк
идывала кисею тумана и тянулась к ней. Рука скелета тоже стремилась дотя
нуться до нее, и Клер слышала шелест и стук костей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159