– Милях в десяти на запад, возле Блейр-Кей есть риф. Там старик нашел перламутр и ныряет за ним.
– В таком-то возрасте? – недоверчиво спросил Мэннинг. – Какая же там глубина?
– Пятнадцать, а то и двадцать фатомов.
– Он, очевидно, спятил.
– Мелос не хочет потерять свое судно, вот и все. Корабль и Анна – больше у него ничего не осталось.
– Как вы думаете, он согласится доставить меня в Сан-Хуан?
– Отчаявшийся человек на все готов, – ответил Алеко, пожав плечами.
– Вернее не скажешь. – Гость взял свою сумку и фотоаппараты. – Если не возражаете, я взгляну на комнату прямо сейчас.
Пока Гарри шел вслед за Алеко по вычищенному до блеска коридору, он опять испытал знакомое возбуждение и поверил, что первая задача им решена.
Алеко владел маленьким двенадцатифутовым катером и жаждал сдать его внаем. Через два часа, переодевшись и отлично пообедав (таких сытных и вкусных блюд он давно уже не пробовал), Мэннинг вывел посудину из гавани и повернул на запад, к южной оконечности острова.
Море было гладкое, как зеркало, безоблачное голубое небо тонуло за горизонтом. Мэннинг закурил и, откинувшись на спинку кресла-качалки, правил одной рукой. Он размышлял о папаше Мелосе. Что заставляет человека бороться, когда все складывается против него? Непонятно. Но одни дерутся до последнего, а другие тихо идут ко дну.
Через сорок минут он обогнул Блейр-Кей и увидел, что в проливе, в четверти мили от берега, стоит какое-то судно. Снизив скорость, подошел поближе. Глухой ритмичный стук механического насоса, подававшего воздух на глубину, где под толщей голубой воды работал человек, разносился далеко. Снизив скорость и подобравшись поближе, прочел: «Влюбленный эллин».
Мэннингу с трудом верилось, что в эпоху аквалангов и баллонов со сжатым кислородом кто-то еще пользуется старинными парусиновыми водолазными костюмами, со всеми их многочисленными приспособлениями для подачи воздуха и спасательными леерами. Ведь акваланг лучше во всех отношениях, и водолаз в нем чувствует себя совершенно свободно.
Подплыв еще ближе, Гарри заметил девушку небольшого роста, в ярко-красной рубахе и джинсах. Ее длинные волосы были заплетены в косу. Она крутила ручку барабана, на который наматывался спасательный леер, вытягивая своего отца на поверхность. Мэннинга она не заметила.
Вдруг барабан замер. Девушка подергала за ручку изо всех сил, потом бросилась к поручню и стала всматриваться в воду. Бегом вернулась к барабану и налегла на ручку всем своим весом. Никаких результатов. Через мгновение она прыгнула за борт и ушла под воду.
Гарри выключил мотор, а когда его катер встал бок о бок с «Влюбленным эллином», быстро пришвартовался и кинулся к барабану, попробовав крутануть ручку. Барабан не сдвинулся ни на йоту. В этот момент девушка появилась на поверхности моря около деревянной лестницы. Она жадно ловила ртом воздух.
Косичка расплелась, и длинные иссиня-черные волосы, разметавшись, плыли по воде. Мэннинг наклонился и вытащил ее на палубу.
– Что случилось? – крикнул он.
– Я не могу до него добраться! Не могу! – Девушка была в полном смятении.
– На какой он глубине?
– Десять фатомов, может, больше. Сейчас попробую еще раз.
С трудом встав на ноги, она направилась к поручню. И тут из глубины всплыл огромный воздушный пузырь. Усевшись на палубе, Гарри принялся стягивать с себя ботинки.
– Оставайся возле леера, – приказал он и вскарабкался на рубку. – Возможно, его перекусила барракуда. Когда просигналю, тяни вверх.
Постояв несколько секунд на краю крыши, капитан набрал в легкие как можно больше воздуха и нырнул.
Однажды на Кайманах он нырял без акваланга почти на сто футов. Но это было десять лет назад. Десять трудных лет. Его жизнь шла под откос, за что ни возьмись.
Ультрафиолетовые лучи проникают только в поверхностные слои воды. Погрузившись на пятьдесят футов, где простирался огромный риф, Мэннинг оказался в нейтральной зоне. Видимость была по-прежнему отличной, но краски как будто увяли, стали тусклыми.
На глубине шестидесяти футов леер, попав в трещину, обернулся петлей вокруг шишкового отростка коралла. Ныряльщик быстро высвободил его и двинулся дальше.
Старик сидел на широком выступе, его ветхий водолазный костюм оказался вспорот острым как бритва кораллом. Наверное, это произошло, когда папаша Мелос пытался освободить леер. Вода уже проникла внутрь, но не поднималась выше уровня груди, огромный бронзовый шлем, благодаря непрерывной подаче воздуха, превратился в своеобразный пузырь.
Мэннинг, который уже почти ничего не видел вокруг, встретился глазами со стариком, смотревшим на него в упор, и с силой дернул за леер, подав условный сигнал. А потом поплыл вверх, таща за собой водолаза.
Давление на барабанные перепонки становилось невыносимым. Где-то совсем рядом мелодично звонили колокола. Эти звуки, как гигантские волны, били моряка по голове. Впереди замаячил корпус «Влюбленного эллина», и Гарри, отпустив папашу Мелоса, резко рванулся вверх, окруженный облачком пузырьков.
Он вылетел на поверхность рядом с лестницей и, вцепившись в нее, завис, хватая ртом воздух. Когда перевалился через поручень, девушка все еще вращала ручку. Трудилась она на совесть: пот градом катился у нее по лицу.
– Он поднимается, – кричала она. – Поднимается!
У Мэннинга ломило руки и ноги, ощущение в груди было такое, словно его придавила чья-то огромная рука. Борясь с наплывавшей на него тьмой, он тоже изо всех сил вцепился в леер и стал тянуть.
На поверхности появился бронзовый шлем. Вместе с девушкой они вытащили старика, который с трудом переполз через поручень и рухнул на палубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48