Сигарету, скрепя сердце,
спрятал обратно. Сосед же мой ремня не отстегнул, а наоборот,
когда по микрофону объявили, что наш полет проходит на
соответствующей высоте с соответствующей скоростью, а за бортом
минус шестьдесят пять градусов Цельсия, затянул ремень потуже.
Уснуть бы и проснуться на земле, размечтался я и вспомнил, как
однажды проспал начало снижения и был навсегда раздавлен страхом
перед болью в ушах. Да, не спится трусу. Я со стыдом вспомнил
трубу и глупый разговор о судьбе. Неужели я испугался? Ну и что?
Ведь как трясло. Трясло как обычно, просто не надо слишком
сосредотачиваться. Я посмотрел на трещину в обшивке, и мне
показалось - она стала пошире. Нет, ерунда, нужно отвлечься,
нужно занять себя чем-нибудь несущественным, как это делает
парочка впереди. Солнце прогрело внутренности самолета, стало
тепло и даже жарко. Девушка сняла плащ и голым локотком касалась
своего соседа. Может быть, не зря судьба их свела вместе? Может
быть, судьба подарила их друг другу в воздухе в награду за
что-нибудь хорошее там, в прошлом? А кого подарила мне судьба и
за что?
Я поглядел краем глаза на соседа. Теперь наступила новая
фаза. По тому, как ходили ходуном крылья его огромного мясистого
носа, стало ясно - он переключился на обоняние.
- Кажется, горим,- почти уверенно прошептало черное
чудовище.
Я принюхался и отчетливо, даже при своей носоглотке, ощутил
запах паленого.
- Ничего не слышу,- я приготовился к новому испытанию
судьбы. Со стороны пилотской кабины открылась штора и появилась с
побелевшим от страха лицом стюардессса. Она озабоченно, не
удосужившись даже улыбнуться пассажирам, быстро прошла в
хвостовую часть самолета. Запах усилился до таких пределов, что
не признавать его существование было бы просто смешно. Потом
сзади, по центру салона потянулась голубая прожилка дыма. Чуть
позже еще и еще. Знакомая картина, мелькнуло в мозгу.
- Да, на сигаретный дымок-то не похоже,- с каким-то
радостным самоистязанием пропел сосед, упреждая мои возражения.
Что и говорить, не табаком пахло.
- Вот она, ваша судьба судеб, как вы изволили надсмехаться,
злодейка злодеек. Нет уж, пардон, я скажу по-другому: одна
паршивая овца все стадо портит.
- Причем тут овца? - почти задыхаясь от дыма, сохранял я
человеческое достоинство.- Какая овца?
- Та, у которой на руке написано погибнуть в самолете,-
изрек черный человек и нагло сказал: - Дайте руку.- Я от
неожиданности протянул ладонь. Потом вдруг опомнился, но тот уже
вцепился.-Так и есть, смотрите, вот линия жизни, вот излом,
обрыв, крушение...- Я присмотрелся и увидел лишь однобокое дерево
с ветвями по правую сторону, а мой сосед докончил, как отрезал:
-Ваше дело - труба!
Сзади послышалось тележное поскрипывание, пронесся радостный
вздох. Я повернулся. Наша самолетная хозяйка, уже в белом
переднике и чепчике, катила, подталкивая перед собой, дымящийся
аппетитным куревом обед. Неожиданное и в общем приятное явление
подействовало на меня самым удручающим образом. Я оцепенел. Нет,
ей-богу, лучше бы в самом деле случился пожар, такой небольшой,
локальный, бывает же так - короткое замыкание, проводка плавится,
страшно, но не опасно, мы бы вместе с экипажем огнетушителями
потушили. Но обед, откуда, зачем, после всего пережитого?
Я недвижимо сидел, мрачно глядя на блистающий солнечными
зайчиками алюминиевой фольги нераспечатанный бифштекс. Рядом на
подлокотниках лежали мои обессилевшие руки. Чуть подальше, слева,
с отчаянным урчанием доедал отмеренное аэрофлотом мясо хиромант.
Я глядел перед собой, а видел не серебристый пакет, не белой
пластмассы одноразовый прибор из трех названий, не красивый,
цвета знамен французской республики пакетик горчицы, а черную
лохматую бороду, обильно смазанную животным жиром. Подлец ел с
аппетитом. Ловко пододвигал ножиком картофель, посыпал перцем,
солил, нарезал небольшие ломтики бифштекса рубленого, сламывал
белый хлеб, виртуозно намазывал сливочным маслом и запивал
минеральной водой. Да что же это такое? - жаловался я про себя.
Нужно что-то сделать, совершить хоть малое, но реальное действие.
Я, собрав в кулак остатки своей слабой воли, чуть не кряхтя,
потянулся к столику. Громко, как самолетная обшивка, захрустела
под пальцами еще теплая фольга. Снизу она оказалась горячее, но
я, обжигая пальцы, сдернул крышку и ужаснулся. Из-под крышки в
тот же миг вылетели черные бабочки и, не отлетая далеко,
закружились над куском антрацита. Тем временем сосед покончил с
обедом, тщательно вытер бороду, приспустил ремень безопасности и
выдохнул:
- Кормят как на убой.
Я был окончательно раздавлен. Не очередной идиотской
шуточкой, а бифштексом, и даже не самим до основания выгоревшим
куском мяса, а тем совпадением, той зверской игрой случая, по
которой именно мне он и достался. И тут меня осенило. Ведь это же
не мой бифштекс, это не мое место, это место негодяя в черном, и
бифштекс его, и следовательно, не я, а он, он - та самая паршивая
овца, из-за которой мы, может быть, все погибнем! Но погоди же,
черный человек. Я загнал бабочек обратно под крышку, поблагодарил
вежливо стюардессу и решил действовать.
Первым делом я демонстративно пристегнул ремень
безопасности. Потом с интересом оглянулся вокруг. Трещина, так
умело обнаруженная соседом, расползлась в полпальца. Не громко,
но и достаточно ясно я обратил внимание соседа на бесспорные
факты. Ничто не ускользнуло от моего внимания. После упоминания о
трещине я поделился с соседом некоторыми соображениями по части
разгерметизации на высоте в десять тысяч метров.
1 2 3 4 5 6