Внутрь печки я вполголоса высказала самое страшное ругательство, какое только пришло мне в голову.Исподтишка втянула семейство в долгую и основательную дискуссию на тему вин.Порезала картошку и подогрела на масле под крышкой.И восстановила против себя абсолютно всех.Наконец, эти проклятые куры дожарились, и их можно было съесть, что решительно смягчило настроение общества, так как они получились великолепными Дождь перестал.Я узнала, как кого зовут и кто откалывается от группы.— У Изы с Филиппом свои планы, — язвительно заявила бабушка, когда более худая тётка и мой крёстный отец после невероятно долгого обеда высказали пожелание отправиться в город. Они отоспались в самолётах, ощущают прилив энергии и желают немедленно все осмотреть.Прекрасно, значит, более худая — это Иза, а более полная — Ольга. Иза с Филиппом и Ольга с Игнатием. Я не была уверена, нужно ли мне самой отвезти куда-то Изу с Филиппом или же пустить их своим ходом, но они разрешили эту проблему, потребовав вызвать им такси.Я вызвала, дала им план города, и они ушли, взяв с собой сотовый телефон.Я сунула посуду в посудомойку, украдкой оберегая отрезанный палец от намокания.Бабушка с оставшейся тёткой и дядей занялись рассматриванием фотографий, начиная с самого старого альбома, к чему их, видимо, тянуло непреодолимо. В более старых альбомах был ещё хоть какой-то порядок, кавардак начинался позднее.Я спустилась вниз и загнала машину в гараж.Временно удалившись от семейства, я собралась с мыслями и осознала, что тётка Иза — вовсе не невестка бабушки, а жена крёстного, который сам является братом невестки бабушки. Я решила при ближайшей оказии — возможно, наедине с бабкой — расспросить её об общем количестве народа в семье, уточнив по возможности степень родства.Вернувшись наверх, я вынуждена была звонить в свою собственную дверь, так как захлопнула её, не взяв с собой ключа. Открыл мне дядя Игнатий, который перед этим долго спрашивал: «Кто там?».В половине десятого бабушка потребовала связаться с парой, болтающейся по городу. Я понажимала кнопки в мобильнике, после четвёртого гудка кто-то отозвался.— Это дядя? — неуверенно спросила я, потому что голос был как-то не очень похож.— Чей дядя? — заинтересовался по ту сторону трубки Рысек, которого я теперь узнала.— Рысек, это ты? Извини, пожалуйста, я не тебе звонила.— А кому?— Тётке с дядей, они в городе с твоим новым мобильником.— Тише! — зашептал Рысек. — То есть не вы тише, а я должен говорить тише, потому что близнецы уже спят. А что случилось?Я бы очень хотела поговорить с ним без свидетелей, однако вся троица вокруг меня старательно прислушивалась.— Ничего не случилось, мы только хотели узнать, где они и когда вернутся. Может, я не правильно набрала номер, попробую ещё раз.Я крайне старательно прицелилась в номер нового мобильника, введённый Рысеком в память, соединилась и снова подождала четыре гудка.— Не-а, это опять я, — сказал Рысек. — У меня загорелся ваш номер. Секундочку. Я выйду на лестницу… Вы нажимаете на введённый?— На введённый.— Может, я что-то напутал. Попробуйте набрать весь номер. Он у вас там есть?— Есть, в записной книжке. Отключись.Ужасно напрягаясь, я сосредоточенно набрала весь номер.— Ну вот, я правильно сделал, что остался на лестнице, — сказал очень довольный Рысек. — Что за черт?Ничего не понимаю.— Уверяю тебя, что я не понимаю ещё больше.— А они долго не берут трубку?— Не знаю, ты появляешься после четвёртого гудка.— Ничего подобного, после первого. Подождите, мне нужно подумать.— И что, мне ждать с мобильником около уха?— Да нет, зачем же. Это не так быстро. Или лучше позвоните ещё раз, а я не буду брать трубку, посмотрим, что из этого получится.Из этого ничего не получилось, после бог знает какого гудка все отключилось, и я прочла: «Абонент временно вне зоны связи».У Рысека хватило ума не сидеть на лестнице, а просто прийти ко мне. Я представила его родне, и общими усилиями мы взялись распутывать эту тайну. Мы звонили поочерёдно с его сотового и с моего, и все безрезультатно.— Они просто не берут трубку, — успокоил он меня в конце концов. — Может, забыли, что она у них с собой, а к сигналу ещё не привыкли. Не обращают внимания.— Сами должны были подумать о том, чтобы сообщить о себе, — с суровым укором заявила бабушка. — Теперь мы ничего о них не знаем, а я хочу спать.Я поспешно заверила её, что все могут в любой момент пойти спать, я сама их подожду. Ну, а если они захотят есть, ничего страшного, поедят в кухне.— Иного они и не заслуживают, — жёстко высказалась бабушка и направилась в ванную.Тётя Иза с крёстным вернулись в полночь, страшно довольные жизнью, есть не захотели, сознались, что о мобильнике просто забыли и не слышали сигнала, то есть, наверное, слышали, но не знали, что это такое, выпили на ночь и тоже пошли спать.Я начала питать слабую надежду, что ситуация наконец нормализуется и я каким-то образом сумею справиться с этим катаклизмом. 6 — Докладывай, — невесело сказал майор, он же подынспектор Эдик Бежан своему подчинённому Роберту Гурскому, только что получившему звание поручика, иначе комиссара.Роберт уже держал наготове свой служебный блокнот и деловито начал:— Один из самых богатых людей в стране. Фотограф-график. Природа, больше фауна, меньше флора. Публикации, в том числе в «Нейшнл Джиографик», пользуется большим спросом, так как снимки действительно великолепные. Связи с финансовым капиталом довольно странные: банки, акционерные общества — все что попало. В целом нелюдим, одинокий. Застрелен из своего собственного ружья, жаканами на кабана, два выстрела, в том числе один — прямо в глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91