..— Тогда, значит, раздвоился?— Вот я и думаю, кого ты могла видеть… Теперь Янка надолго умолкла.— Не молчи, черт тебя дери, гони подробности, как он выглядел?В течение нескольких минут мы занимались подробнейшей идентификацией. Да толку-то, о стопроцентной гарантии и речи не было.— Нет ли у него чего-нибудь неповторимого? Особых примет?— Есть, — мрачно сказала я. — Серый пиджак с кожаным воротничком. Неповторимый, один такой на всю Варшаву! И два метра росту.— Застрелись ты с этими метрами. О боже, знать бы, как дело обернётся, уж как-нибудь раздела б его до пиджака. И плевать на репутацию нашего пола!— А потом бы оказалось, что обесчестила невинного человека. Нет, я уже однажды села в лужу, больше в такие игры не играю. Пускай себе разгуливает по своим ступенькам сверху вниз и снизу вверх хоть до Судного дня. Я умываю руки!— Не выводи меня из себя. У тебя что, упадок духа?— Хуже. Жизнь уже из-за этой истории не мила. Прогрессирующая депрессия. Да и в конце концов, есть дела поинтересней.— Какие, Скорбут?— Он самый. С ним уж точно с тоски не помрёшь. Одна надежда на него, может, вылечит от хандры.Несмотря на такое категорическое заявление, толика любопытства у меня к пресловутому субъекту сохранилась. Кто бы мог подумать, что в Варшаве столько одинаковых долговязых и чернявых мужчин, да ещё и с чёрными собаками! Что за урожай на чёрных псин! Но не ворошить же мне погребённую тайну заново, когда я столько трудов приложила, чтобы навсегда вычеркнуть её из памяти, разувериться в существовании этого человека, списать его в область предании и легенд… * * * Статья о домах культуры нуждалась ещё в перепечатке. Проклятый долг тянулся за мной как гиря на ноге, и не предвиделось иного способа избавиться от проклятия, как только дописать свой опус и немедленно сбыть с рук. Телефон зазвонил, когда я добралась до четвёртой страницы.— Слушаю…— Алло, Скорбут! Скорбут!Ну Скорбут, чего же ещё? Я бы скорей удивилась, если бы меня оставили в покое. В преддверии финала литературной моей голгофы самочувствие у меня значительно улучшилось, а вместе с тем заметно прибавилось и ясности ума. Что бы там за этим Скорбутом ни стояло, а из рук я его не выпущу, пока не разберусь, что к чему. Не мешало бы перехватить инициативу.— По какому номеру звоните? — сурово спросила я.— Четыре сорок девять восемьдесят один.— Слушаю вас.— Район сто два сгорел. К-2 выпал из игры.— А К-4? — спросила я во внезапном озарении.— В порядке, действует. А-Х и В-2 — в районе сто один. Приступаем в час ноль-ноль. Какие будут указания?— Никаких, — честно призналась я, потому как их у меня действительно не было. Хотела, правда, предложить, чтобы в тот сгоревший район вызвали пожарную команду, но не успела. Мой конфидент отключился.В полном недоумении я снова уселась за стол и закурила. Не будь я обременена неизбывным долгом, не раздумывая встряла бы в загадочную афёру. Вообще-то писать статьи мне нравится, но на сей раз милое сердцу занятие превратилось в адскую муку. Надо срочно закругляться, я уже не то что действовать — думать не в состоянии. Не статья, а наваждение, заполняет вокруг меня все жизненное пространство, дышать свободно не даёт, парализовала всю мою волю. Без неё я бы уже составила план действий, а потом, засучив рукава.., гм, наломала бы дров — для чего-нибудь толкового у меня слишком мало информации. Но до действий, слава богу, пока ещё не дошло; пока ещё я, отстучав на машинке очередную фразу, надолго погружалась в очередные догадки, что губительно сказывалось как на фразах, так и на догадках.Смысла во всей этой фантасмагории ни на грош. Банда преступников обрывает мне провода, навязывает сведения о какой-то дурацкой операции и требует указаний. Не иначе я удостоилась большой чести — заделалась у них атаманшей. Операция, конечно, нелегальная, никакое легальное учреждение не будет действовать столь глупо.«…художественные коллективы занимаются преступной деятельностью”. Тут я опомнилась, забила иксами “преступной” и стала печатать дальше, одновременно пытаясь мыслить логически. Что он имел в виду, сказав “спускаемся”? Откуда можно спуститься, учитывая, что дело происходит в Варшаве? С корабля? Отпадает, ещё не сезон, горных вершин в Варшаве не имеется. Лестниц, конечно, навалом, могли спускаться, например, с какого-нибудь чердака, где они укрывались. “…раздвижные стенки расширяют возможности синхронизации помещений…»Какая, к лешему, “синхронизация”, тут должно стоять “использование”. Или я отказываюсь от одного из двух занятий, или у меня сейчас ум за разум зайдёт. Подумав, я отказалась от перепечатки. Дело такое, что не терпит отлагательств. Хватит с меня одной неразгаданной загадки, другой я не переживу. Да и чем черт не шутит, а вдруг повезёт — раскрою преступление века и благодарная отчизна будет воздавать мне почести до гробовой доски?Первым делом я взялась за то, за что полагается в таких случаях браться. Составила реестр имеющихся в моем распоряжении сведений. Запечатлённые чёрным по белому, они приобрели неслыханно дурацкий вид, полный абсурд, ничего больше. Единственное, что удалось из записи извлечь, так это некие разрозненные домыслы.Помнится, я пустила в ход слово “позиции”, а мой собеседник воспринял его как должное. Напрашивается вывод, что спускались они не просто с лестницы, а с какой-то позиции. Позиции расположены в районе. Что такое район? В общем это некое место, а в частности оно может быть и участком улицы, и городским кварталом, и лесом, полем, лугом в любой точке страны. Воздушный бассейн я в расчёт не брала, тогда бы они, как в планеризме, упоминали и о погоде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55