И вскочила на ноги только тогда, когда ей на голову набросили какую-то ткань — мягкую, толстую и косматую. Космы попали в рот, и она даже не могла крикнуть. Скрутили ей ноги и руки…
Мы сидели потрясённые, возмущённые, не в силах вымолвить слова. Лишь Лилька выкрикнула:
— Какой мердяй!
— Как ты выражаешься! — автоматически прореагировала мамуля. — Где поднахваталась таких словечек? Блатные, наверное?
— Не знаю! Мерзавец, подлец, негодяй, подонок!
Тереса всецело согласилась с её оценкой, остальные были недовольны:
— Не отвлекайся! Остановилась на самом интересном месте!
— Для кого интересное, для меня не очень. Схватили меня и понесли…
— На руках? — удивилась мамуля.
— Нет, в зубах! — разозлилась Тереса. — А я у них из пасти свисала.
— Представляю, как тебе было неудобно! — посочувствовала мамуля.
— Сама повиси — убедиться! — нагрубила Люцина старшей сестре. — Что ты все прерываешь, слова сказать не даёшь?
— Совсем никакой жалости! — обиделась на Люцину тётя Ядя. — Тереса, тебя и в самом деле эти изверги тащили в зубах?
Тереса вышла из себя:
— Езус-Мария! Совсем ошалели! Не знаете, как обычно несут связанного человека?
— И ты не вырывалась?
— Вырывалась, конечно, но не очень-то повырываешься связанной! Я чуть не задохнулась, и в рот, и в нос набивались клоки какой-то шерсти. Долго несли меня…
— Не завидую им, пришлось беднягам потрудиться, — бросила в сторону замечание Люцина.
— Уймите её! — крикнула Тереса. — Милосердная самаритянка, чтоб тебе! Нашла кому сочувствовать — мердяям! Которые убить меня хотели!
— Откуда знаешь, что убить?
— Не короновать же! Да я собственными ушами слышала. Когда несли меня, переговаривались, и один сказал: «Покончить с ней и в ноги!» Я ещё не забыла польский.
— Почему тогда не покончили?
— А ты их спроси! Может, по недосмотру…
— Тереса, брось с ней пикироваться, давай говорить серьёзно, — предложила я. — Сама же ты рассказала — вместо того чтобы раскроить тебе башку… то есть я хотела сказать — вместо того чтобы убить тебя на месте, они завернули в тёплую и мягкую ткань и на руках отнесли… Куда отнесли? И ведь отнесли, не прикончили на месте. Что-то не сходится…
— Откуда мне знать куда? Может, место им не понравилось, рядом тот самый госсельхоз или машинно-тракторная станция, вот они и решили оттащить куда подальше.
— И что было потом?
— Несли меня и несли, несли и несли, я уже задыхаться начала, наконец положили на землю. Что-то меня укололо, теперь знаю что. Мне сделали укол. В руку, дура! Не строй глупые рожи! И о чем-то ещё переговаривались, шёпотом, нервно так шептались, по я ничего не разобрала. Потом меня втащили в машину, а больше я ничего не помню.
— А потом ты босиком вышла из машины в Рачибоже, во дворе авторемонтной мастерской.
Тереса удивилась:
— А ты откуда знаешь? Так оно и было. Наверное, я именно там проснулась, голова тяжёлая, ничего не соображаю. Такое ощущение, что вот куда-то приехала, машина остановилась, надо выходить. Ну я и вышла. И действительно босиком. Наверное, туфли свалились, когда меня несли. Спасибо им, подобрали и вместе со мной сунули в машину. Я увидела — вышла босиком, вернулась к машине, а туфли стоят там себе в уголочке на полу.
Хотела я объяснить истинные причины заботы о Тересиных туфлях, да вовремя язык прикусила. Преступники не хотели оставлять у дороги вещественные доказательства, ибо весть о красных туфлях пропавшей женщины разошлась далеко по округе.
— А к реке зачем ты пошла? — спросила Люцина.
— Ноги вымыть. Грязные были ужасно, да ещё я влипла во что-то чёрное и густое. А как я могу обуть туфли на такие грязные ноги? Вот мне и казалось в тот момент — самое главное, вымыть ноги. И я пошла к реке. И только у воды пришла в себя, стало легче. Вымыла ноги, обулась, сполоснула лицо. Никто меня не преследовал, но самочувствие было ужасное. Мутило, голова кружилась, ноги и руки дрожали, по всему телу мурашки бегали. Но голова немного прояснилась. Где я? — думаю, И тут увидела нечто ужасное…
И сейчас ещё при одном воспоминании Тереса вздрогнула и замолчала. Мы поспешили ей на помощь, каждая предлагала свою версию.
— Утопленника! — в ужасе вскричала тётя Ядя.
— Лох-Несское чудовище! — предположила Люцина.
— Дохлую рыбу! — содрогнувшись, произнесла мамуля.
— Заткнитесь! — рявкнула на нас Тереса. — Нечто ужасное я увидела на себе!
— Тебя татуировали? — обрадовалась Люцина.
— Ты запаршивела? — встревожилась мамуля.
— Если немедленно не замолчите, я больше ни слова ни скажу! — вне себя заорала Тереса.
Все сразу замолчали, а Тереса, чуть не плача, произнесла:
— Я заметила, что пухну на глазах! На теле выступала какая-то сыпь! Наверняка вкололи мне что-то такое, что вызывает аллергию.
— Надо же! — заломила руки сердобольная тётя Ядя. — Ведь ты же могла умереть!
— Конечно, могла!
— Но поскольку не умерла, говори, что было дальше, — безжалостно потребовала Люцина.
— Ни-че-го! Я хочу сказать — теперь меня ничто больше не волновало, скорее, скорее найти врача! Выскочила я из воды и бросилась в город. На почте узнала, что нахожусь в Рачибоже, там же мне дали телефонную книгу, и в ней я нашла врача. У вас тут что, так положено, раз врач по кожным болезням, то обязательно ещё и по венерическим? Ну и страна! В телефонной книге я нашла несколько кожников, но все они были одновременно ещё и по венерическим болезням. Ни одного просто кожника! А я пухла уже по-страшному, подумала — все равно меня в этом Рачибоже никто не знает, пойду к кожно-венерическому.
При виде распухшей и запаршивевшей Тересы кожно-венерический врач не стал расспрашивать, кто она и откуда взялась, а немедленно принялся оказывать помощь пациентке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84