— И что же он коллекционирует? Драгоценности?
— Да нет, садовые растения. Хобби у него такое.
— Успокойся и скажи наконец внятно, кто же он такой — чем торгует, что коллекционирует, что у него за хобби. Не торопись, no-порядку все изложи, может, мы и поймём. Начни с начала, — предложила я.
Тереса, похоже, меня не слышала. Глядя сквозь меня, она бормотала:
— И эта язва — его жена? Фамилию она могла взять какую угодно, неужели же и в самом деле он на ней женился? Значит, это она! Двоемужница проклятая! Как она могла? А теперь собирается обвести вокруг пальца несчастных Джорджа и Вивьен?..
И она с такой яростью грохнула кулаком по столу, что с него чуть не свалился термос, который Лилька подхватила буквально в последнее мгновенье. Отец наконец прореагировал — грохот привлёк его внимание к нам, опоясавшим Тересу тесным кольцом.
— Что, больше не надо чистить? — спросил он.
— Откуда у тебя эта открытка? — заорала Тереса, развернувшись лицом к отцу. — Всем молчать! Не перебивать! Откуда открытка, отвечай!
Услышать-то отец услышал, но, не видя открытки, не понял, о чем его спрашивают. С недочищенным карпом в руке он приблизился к столу, тщательно вытер карпа о юбку Люцины и с интересом оглядел открытку, в которую Тереса энергично тыкала перстом.
— А что это такое? — спросил отец.
— Это я тебя спрашиваю — что это такое?!!
— Откуда мне знать? — удивился отец. — Открытка какая-то…
Пришлось подключиться мне.
— Оставь его! — сказала я Тересе. — Ты не умеешь разговаривать с отцом, у меня есть опыт. Папа!!! Эта открытка оказалась под бумагой, в которую были завёрнуты бутерброды. Откуда она могла там взяться?
— А, вспомнил! — сказал отец. — Это открытка той женщины, которая меня привезла к прудам. Она отдала мне свой завтрак в бумажке вместе с салфетками. И это оказалось среди салфеток. А обнаружил я открытку, когда та женщина уже уехала, так что вернуть не мог. Вместе все было — бутерброды в бумаге, салфетки, ну и это. Салфетки бумажные, — счёл отец необходимым добавить, видя, что мы молчим и смотрим на него.
Набрав воздух в лёгкие, я проорала следующий вопрос:
— Откуда она вытащила свои бутерброды?
— А они лежали на полочке, в машине, внизу, ну ты тоже, когда сидишь за рулём, все туда кладёшь.
— Точно, — подтвердила я нормальным голосом. — Кладу все, что попадает под руку. Наверное, открытку она собиралась бросить в ящик и в темноте не заметила, что отдала её отцу вместе с бутербродами. Видимо, это и в самом деле была панна Эдита. Теперь остаётся только выяснить, кто такой этот мясник, пардон, торговец, пардон, коллекционер…
— Ядя говорит — он жив, а она не развелась, — продолжала Тереса свой монолог, не очень понятный нам. — А коллекционер — как раз тот миллионер, которого я не знаю.
— Что-нибудь одно — знаешь или не знаешь? Решайся, наконец — потеряла терпение Люцина.
— Лично не знаю, — пояснила Тереса, — но его адрес мне прекрасно известен, мы давно переписываемся. Я ведь тоже увлекаюсь цветами, а он известный в Канаде садовод-любитель, его все знают. Раз он мне прислал семена, которые я давно разыскивала, а я как-то послала ему семена тех цветочков, что вы мне прислали из Польши, забыла, как они называются. И ещё я ему посылала семена той самой вашей фиолетовой розы. Вы ещё говорили — не вырастет, а у него выросла…
— Роза? — не поверила Люцина. — Из семян?
— Роза! Из семян! Я тут ни при чем! У меня не получилось, а у него выросла. У этого миллионера остались дочь и сын от первого брака. Сам он тяжко болен, скоро умрёт, а эта шшш… змея подколодная наверняка собирается перевести на себя все капиталы. А я их знаю, такие симпатичные…
— Так значит, муж Эдиты известный садовод-любитель? — уточнила я.
— Какой там садовод! Он известный торговец драгоценными камнями и ювелирными изделиями, но с тех пор, как разбогател, больше времени уделяет своему хобби. А состояние составил на торговле.
— Не тот ли это ювелир, который подделал твоё кольцо? — поинтересовалась тётя Ядя.
— Что ты! Тот мелкая сошка, а этот миллионер! Известный на всю Канаду! Свои дела он ведёт честно, его фирма славится на весь мир.
— А теперь помолчите, — потребовала я. — Дайте подумать. Кажется, кое-что проясняется. Вот только не могу понять, зачем она приехала в Польшу. Может, все-таки этот её Доробек умер и ей потребовалось получить свидетельство о смерти?
— Доробек жив! — заявила тётя Ядя с совершенно ей несвойственным темпераментом. — И даже, если бы умер, сомневаюсь, что Эдита захотела бы получить свидетельство о его смерти. И вообще сомневаюсь, что ей вздумалось приезжать к нему.
— Почему сомневаешься?
— Потому что у них во время войны были… крупные неприятности! Я точно не знаю какие, но помню — были. И у него, и у неё. У него, кажется, больше.
Я взглянула на Марека. Изучив внимательно открытку, он вернулся к прерванному занятию. Я не сомневалась — для него все стало ясным. Если уж в моей голове кое-что прояснилось…
— Скажи что-нибудь! — потребовала я. — Что сидишь, будто тебя тут, и вовсе нет!
— Вот именно! — подхватила Тереса. — Что это все значит?
— Мне бы хотелось узнать, кто сейчас живёт в Тоньче, — сказал Марек, по своему обыкновению избегая отвечать на прямой вопрос. — Кто-нибудь из ваших родственников?
— Марыська! — ответила мамуля. — Весь июль там живёт, у неё отпуск. Но живут они не в доме наших предков, а в фургоне, который поставили во дворе. В доме, кажется, сейчас никто не живёт.
— А кому он сейчас принадлежит?
— Наследникам дяди Витольда. Их восемь штук, и они никак не могут разделить наследство. Поэтому Марыська и живёт в фургоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84