Последний глоток сделала с последним ответом.— Ну, Боженка, ты даёшь! А я думала — пропали.Не все мои репортажи той поры сохранились. К счастью — иначе из автобиографии получился бы производственный роман о большой стройке. И все-таки я убеждена, о ней никто не написал всю правду и со знанием дела, «изнутри», как это написано мною.Впоследствии, Боженка сделала карьеру и перешла от нас на работу в главк. Когда она пришла с визитом к нам, мы поинтересовались, как ей на новой работе.— Как псу в колодце, — с горечью ответила Боженка — Говорю вам — скука смертная! Работы кот наплакал, могла бы всю её сделать за три дня, а растягиваю на месяц, чтобы не помереть со скуки. Мы здесь все вкалываем по-страшному, а они там лишь перекладывают бумажки и строят из себя Бог весть что.Мы с удовольствием выслушали излияния Боженки. Они полностью совпадали с моими собственными соображениями, ибо уже тогда в голове зарождались мысли по поводу тех или иных общественных явлений, но полностью осознала их значительно позже.Я собралась в отпуск, и тут Эдмунд заметил страшную вещь: «Строительный журнал» не заполнялся три месяца! А надо сказать, что «Строительный журнал», как и корабельный, должен был заполняться каждый день. Я почувствовала угрызения совести, села и принялась заполнять.Занятие было скучное, трудовые процессы на строительстве, как правило, не грешат разнообразием, изо дня в день повторялось одно и то же. В специальных рубриках следовало вписывать, кто, что и сколько сделал. Иногда, чтобы не повторяться, в скобках писалось: «То же, что и накануне». Особенной безнадёжностью отличались записи, относящиеся к работе ночных сторожей, они всю дорогу «охраняли имущество стройки».Я внесла в журнал некоторое разнообразие. В скобках я писала: «Опять Владя» или «Кругом Мачек». Или: «Всеобщая пьянка». Для сторожей я выдумала ковыряние в носу, а в тяжёлые для стройки дни «Общий плач» или «Скрежет зубовный».Эдмунд подписал не глядя, а я отправилась в отпуск. Из главка прибыл контролёр, принялся просматривать записи в журнале и стал придираться:— Как это понимать — «Опять Владя»?— А так и понимайте, что опять Владя с бригадой своих бетонщиков, — рассеянно отвечал Эдмунд, занятый делом.— А «Кругом Мачек»? — не отставал контролёр.— А вы чего хотели? Значит, делали то же самое. Неужели непонятно? Зачем сто раз писать одно и то же?— Ну а «Всеобщая пьянка»? Это как понимать?Тут только Эдмунд сообразил — что-то не то, ипопытался вырвать журнал у контролёра, но тот дошёл до ещё чего-то интересного и журнала из рук не выпускал.— Это случайно не пани Иоанна заполняла? — сладким голосом поинтересовался контролёр.Эдмунд проявил лояльность, заявив, что журнал заполняли разные сотрудники, но потом до позднего вечера просидел над ним, замазывая мои выражения и заполняя их общепринятыми. И напрасно, ведь в кои-то веки «Строительный журнал» оказался развлекательным чтением и был с интересом прочтён. * * * Моя личная жизнь в этот период протекала по-разному. Не надейтесь, что я уже не буду больше возвращаться к стройке, ибо она неразрывно связана с личной жизньюМой муж, несомненно, был сильной и сложной личностью. И достоинства его, и недостатки — все было самого высшего качества. Но самое главное, человек он был порядочный, о чем я уже неоднократно упоминала.Из Политехнического его исключили, три года он проработал на Польском радио в качестве переводчика и диктора, а потом решил продолжить образование и поступил на вечернее отделение Высшей инженерной школы. Оказалось, в этом его призвание, гены проявились. Он перевёлся в лабораторию Польского радио и быстро сделал карьеру — стал руководителем лаборатории. И представьте, чтоб ему пусто было, в письменной форме отказался от прибавки к зарплате, пока не прибавят всем сотрудникам его лаборатории. Стиснув зубы, я хвалила мужа за его благородный поступок и подрабатывала по вечерам, выполняя срочную работу для Государственного технического издательства.Своим умением выполнять самую сложную работу я по праву могла гордиться. В «Бесконечной шайке» я не приврала ни словечка: и в самом деле могла подметить мельчайшие расхождения в чертежах и входила в десятку лучших чертёжников Польши. Правда, эта лафа недолго длилась, стройка меня придавила, не оставалось на приработки ни времени, ни сил, но пока работала, частым явлением стали следующие супружеские сцены.— На буфете крошки! — выходил из себя муж. — Неужели нельзя навести чистоту?— Можно! — отвечала я, не поднимая головы от чертёжной доски. — Кто тебе не даёт?— Я убираться не намерен!— Ну и не надо! Не мешай, дай поработать. Нужно же зарабатывать деньги!— Плевать я хотел на твои деньги!Ясное дело, руки начинали дрожать, что губительным образом сказывалось на точности чертежа в 0,1 мм, приходилось с четверть часа пережидать, чтобы успокоиться и не испортить чертёж. Кончала я чертёж, отдавала работу, появлялось немного свободного времени, чтобы навести в доме чистоту. И тогда муж нежным голосом произносил:— Нет, ты посиди, отдохни, я все сделаю сам.Клянусь, я сидела на диване с «Пшекроем» в руках и мне не давали пальцем пошевелить, а муж, распевая весёлые песенки, наводил в доме чистоту и даже окна мыл!Я в отчаянии спрашивала:— Послушай, ну как мне тебя понять? Я сижу за срочной работой, видишь же, не бездельничаю, а ты пристаёшь ко мне из-за каких-то несчастных крошек и портишь настроение. А сейчас, когда у меня есть время, и я могла бы привести квартиру в порядок, вдруг сам берёшься за уборку и не даёшь мне ни к чему притронуться. В чем дело?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110