Приняли мои объяснения, но беседа протекала странно, разговаривали как ёж с ужом, я ничего не поняла. Должны были спрашивать про «опель», при чем тут горбунок, к черту, и почему с горбунком не возник Войтек? Я попыталась спросить, он посоветовал не морочить голову. Оставила его в покое, и мы ушли из финансового отдела — в этом месте вовсе не хотелось провести остаток жизни.В летний отпуск собрались по народным демократам, сначала на Залещики, через Румынию в Болгарию, Болгарию решили пересечь до Рильского монастыря и вернуться через Венгрию и Чехословакию. Раз уж собрались, хотелось увидеть как можно больше.В Болгарии я решительно отказалась от отведённого нам «Интуристом» помещения — крепкий и стойкий запах чеснока физически не могла выдержать. Мы отыскали себе домик на самом краю Созопола, где почти не пахло, ванная выглядела вполне культурно, а хозяйка производила впечатление не только симпатичной, но и чистоплотной. Небольшой двор перед домом затеняла пергола из винограда, вьющегося по решётке, образовалась прелестная зелёная крыша.В нескольких километрах к югу от Созопола мы открыли чудный пляж, огромный, идеально чистый, красивый и безлюдный — живой души не было. Удивилась я такой первозданности, пока не испытала её на собственной шкуре. Полетела, выкупалась, разлеглась на песке.Оказался вовсе не песок. Шесть километров пляжа толстым слоем усыпали измельчённые раковинки. Прилипало это к коже накрепко, треклятых дробинок не смывала никакая губка, никакая щётка не брала, приходилось их сдирать пальцами или отскребать ножом, причём каждую крупинку отдельно, а прилипали они, будто впаивались, и через две недели на мне все ещё красовались остатки эксперимента. От пляжа, однако, я не отказалась, только уселась на надувном матрасе, а увести меня отсюда уже нельзя было никакими силами, и все из-за раковинок. На базаре в рядах продавались бусы, материал для которых добывался отсюда в неограниченных количествах, я впала в безумие и решила сама создавать такие произведения, только ещё красивее. Собирала маленькие целые раковинки, дырявила их датской портновской булавкой и каблуком пляжных туфель, если раковина ломалась, материала под рукой хоть отбавляй, в итоге создала несколько ниток бус, одну длиной метра в три. Войтек мог заниматься чем угодно. Меня всецело поглотили раковинки.В Болгарии получила развитие и эпопея с уборными. Конечно же, я была потрясена уборными в Дании, даже самыми непритязательными, не говоря уже о гостиницах высшей категории, где в туалетах благоухало цветами и звучала тихая музыка. Добил меня Лангеланн с Русалочкой Андерсена. Отправилась я к Русалочке, под конец прогулки начала искать туалет. В Дании туалеты повсюду. В густой зелени заметила сперва керамическую крышу, потом выглянул прелестный домик, чуть ли не вилла, грустно подумалось, уж уборная-то наверняка не здесь, подошла — именно таки уборная. Эта вилла в парке — всего лишь санитарное сооружение.Обслуживающего персонала в домике не было видно, а в помещении так идеально чисто — садись на пол и с аппетитом ешь обед. Проблема уборных незаметно угнездилась во мне и начала пускать побеги.В Болгарии — да, ванна, элегантный унитаз. Но в первый же день хозяйка попросила нас не бросать в унитаз туалетную бумагу, потому как засоряется. Советского Союза я тогда ещё не знала и потому не поняла, о чем говорит болгарка. А что же, Господи помилуй, делать с туалетной бумагой?.. Использованной?!!!.. Спрятать в сумочку и забрать с собой?!..Нет, бросить в мусорную корзинку. Господи спаси! Я недоверчиво осмотрелась, пощупала туалетную бумагу, вроде нормальная, в воде расползётся, о засоре и говорить нечего. За две недели ни разу не исполнила просьбу, не по злобе, просто машинально, привычка, и ничего не засорилось, до самого конца все функционировало нормально. Маленький уголок мозга зафиксировал эту несообразность.В дальнейшем путешествие разнообразили лишь мелочи. В Будапеште на острове Святой Маргерит мы у какого-то шведа свистнули ниппель с колёса. Наш пропал без вести ещё в Варшаве, купить невозможно, поехали без ниппеля, на острове Святой Маргерит горбунок шведа стоял искушающе рядом, мы решили доукомплектоваться за счёт шведа. Кражу осуществлял Войтек, я торчала на стрёме. Угрызений совести мы не испытывали, primo, швед купит капсюль у себя без проблем, secundo, капсюль дешёвый. Мы бы охотно оставили ему деньги, да не было нужной валюты.Вот уж поистине краденое пользы не приносит, в Польше ниппель опять слетел где-то в ржаном поле. Войтек искал его долго из уважения к преступлению, но не нашёл, а позже обнаружилось — одна лапка в золотнике деформировалась и не держит.В Бухаресте мы умудрились потерять машину. Поставили её где-то в старой части города и, не взглянув на название улицы, отправились осматривать город пешком. Разыскали наш транспорт лишь через четыре часа, причём последний час Войтек искал один, я уже отреклась от имущества, твёрдо убеждённая — моя жизнь стоит больше, чем подержанная машина. Меня хватило лишь на то, чтобы сидеть в тени и стараться не испустить дух.В Братиславе познакомилась наконец с двумя чудесными женщинами — Хилдой Холиновой и Ханой Лерховой, переводившими на словацкий мои первые книги. За переводы получила много денег и спустила в народной демократии весь свой гонорар, обменивать на злотые не имело никакого смысла. В Праге пошла покупать туфли, поэтому натянула чулки. В подъёме стопы была царапина меньше булавочной головки, я и не заметила её, а когда вернулась из города и сняла чулки, кровь брызнула в потолок — с чулком сорвала микроскопический кусочек кожи с ранки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110