Я помигала, — фары продолжали светить прямо в глаза. Я перестала вообще что-либо видеть, разнервничалась, медленно подъехала и вижу: стоит, скотина, на левой полосе с включёнными дальними фарами. Я затормозила, выжидая, пока глаза привыкнут к свету. Автомобиль застрял у ворот во двор, пассажир и водитель суетились вокруг.Сперва я от удивления вежливо обратилась к шофёру: неужели не понимает, что творит? Стой себе где хочешь, только надо же выключить огни, не ослеплять едущих водителей!Он ответил по-хамски, грубо и нагло. Посоветовал мне, изящно выражаясь, отвалить. Я завелась с места и в мгновение ока, в безумном бешенстве рвалась разбить ему фары, двинуть по наглой, тупой харе! Я уже выскочила было из машины, но приятель удержал меня.— Плюнь ты, черт бы их побрал, поехали…Я с трудом пришла в себя. И рубанула ядрёной, хлёсткой, увесистой фразой, возможно, несколько пространной и наверняка весьма эмоциональной, после чего села за руль и рванула вперёд.Супружеская пара оскорбилась смертельно и навеки. Разве можно так выражаться, возмущались они, где это я воспитывалась. С такой особой они не желают иметь ничего общего. Похоже, затмение на них нашло: любой нормальный человек тысячу раз предпочтёт, чтобы водитель выпустил пары высказыванием любого содержания, нежели отыгрался на педали газа. Не охлади я хоть немного накал своей ярости, не исключено, мы звезданулись бы в первое же дерево или телеграфный столб. Облаяв же сволочей, я пришла в норму и ехала уже почти спокойно. Мой приятель пытался им это втолковать, но безрезультатно. И где только мозги у таких людей?..Погодите, надо сообразить, я совсем запуталась в историях с машинами. Ах да, речь ведь шла о внутреннем голосе. Он спасал мне жизнь сотни раз. Всех случаев я не упомню.Возвращаюсь к «Просёлочным дорогам». В этом путешествии впервые в жизни я встретила милиционера, который хотел меня надуть. Где все случилось, не помню. Может, в Бече, а может, и в другом месте. С какой-то боковой дороги я выезжала на главную, честно сбросила скорость. Слева от меня ехал грузовик. Грузовик тоже притормозил, почти остановился. Бесспорно ему принадлежало право первенства, но мне показалось: водитель, возможно, не обратил внимания на знаки, я у него справа, и он справа пропускает машину. Пока он надумает, что делать, я со своим «горбунком» буду уже далеко. Я выскочила вперёд, свернула и в зеркальце видела — в пятидесяти метрах за мной грузовик только-только двинулся.Вскоре я остановилась в центре города, зашла в магазин, вернулась, села в машину. Тут-то и появился милиционер.— Вы обогнали грузовик на развилке, — вежливо оповестил он меня.Справедливо. Я взяла сумочку, дабы заплатить штраф, но для начала объяснила, почему так сделала, и обратила его внимание — про обгон говорить не приходится, грузовик стоял…И тут милиционер сделал глупость. Проговорился: водитель грузовика-де пожаловался, и невольно мотнул головой — грузовик позади, а шофёр наблюдал, высунув башку из кабины. Я спрятала кошелёк в сумку и завелась.— В таком случае и не подумаю платить, — сказала я холодно. — Прошу направить дело в коллегию или даже в суд. Я с удовольствием сообщу публике, что думаю о вымогательских методах водителей!Милиционеру пришлось согласиться, а что ему оставалось делать — надеть на меня наручники?.. Он старательно переписал все мои данные, и мы вежливо распрощались. И тут Люцина обратила моё внимание на подозрительное единомыслие представителя власти с водителем грузовика. Явно разочарованные, они доверительно беседовали друг с другом.— Хорошо, что ты не стала платить штраф, — с удовольствием констатировала она. — Чтоб мне лопнуть, если они не старались получить на водку!Эпизод этот двадцатилетней давности. Вызова в суд я так и не получила.Как я уже говорила, такое случилось лишь однажды. А раз триста мы со службой движения падали друг другу в объятия.«Просёлочные дороги» я написала, слегка опасаясь — как их примет семейство. Беспокоилась я напрасно. Люцина, оценив моё творение, заявила с явным разочарованием:— Уж больно снисходительно ты к нам отнеслась…Я обрадовалась и вскоре выдала на-гора «Колодцы предков». Вот тут-то и началась эпопея с тигром. Дело было так. Я заболела…Но тут придётся вернуться назад, потому как все цепляется одно за другое. Несколько раньше приехала из Советского Союза Елена Рахлина и позвонила мне. Представилась моей горячей поклонницей. В Польше она оказалась благодаря своему отцу, заслуженному артисту Советского Союза. Он прибыл к нам на концерты и свалился с инфарктом; сперва лежал в больнице, а потом восстанавливал здоровье в Константине. Елене разрешили выехать к отцу. Она жила в Польше уже три месяца и за это время овладела языком. Думаю, она не обидится, если я напишу о ней правду: Елена расчудесная сумасбродка, которой мы с Алицией и в подмётки не годимся. Историк искусства, переводчик со словацкого, экскурсовод по киевским историческим памятникам, и ещё Бог весть кто, польским она овладела странным методом, но с талантом: творила новые слова согласно духу языка. По-русски и по-украински говорила она так красиво, ярко и богато, что даже я понимала. Елена обладала ужасной привычкой ставить окружающих перед свершившимся фактом, а потом хоть бейся головой о стену, приспосабливаясь к её неистовым выходкам. Пару раз она мне крепко удружила, однако я не жалуюсь — в конце концов, развлечения, даже и утомительные, всегда полезны.Мы сошлись молниеносно, и она сразу пригласила нас к себе в Киев. А также в Крым, где её отец, по причине заслуг, имел большую дачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91