Заводов в Катовице понастроили, черт бы их побрал, вместо того чтоб элеваторы строить. Двадцать тонн вручную веять ещё куда ни шло, а сотни тысяч?.. Вроде бы государство купило, да ведь пропадает добро. Ни хранилищ, ни веялок, все гниёт, у людей руки опускаются…Вышеприведённый фрагмент очень прошу запомнить.Уровня слушателей и читателей детально разбирать не стану, хватит, к примеру, Союза писателей. Там всякое бывало. Однажды в каком-то клубе я увидела взрослых молодых мужчин и поразилась: подобный контингент гораздо больше ценит выпивку и смазливых девиц, нежели пищу духовную. Встреча состоялась, меня даже неплохо приняли, в конце я попросила задавать вопросы. Воспользовались. Вопрос был один: каков будет результат матча?Оказывается, они ждали в этом клубе передачи футбольного матча Польша — Аргентина или, может, Польша — ещё кто-нибудь. Мою болтовню выслушали, почему не послушать. Когда человеку приходится ждать, ему все едино…— Четыре — один в нашу пользу, — не задумываясь, с апломбом ответила я.Мужики засмеялись, оценив шутку. А результат таки оказался, как я и предсказала, надеюсь, снискав немалое уважение. Честно признаюсь — это был эффект полной случайности и идеального отсутствия мысли.Один раз столкнулась я с великим счастьем, а встреча состоялась в каком-то кафе. Общеизвестно, что в подобных встречах очень помогают вопросы читателей, даже если задаётся один и тот же вопрос. Так вот, там один читатель поинтересовался с самого начала, нельзя ли задать несколько вопросов. Я обрадовалась: ради Бога, задавайте! У читателя их оказалось записано на листочке сорок два, и вся встреча прошла в ответах. Слушатели переключили внимание с меня на него: гораздо больше моих ответов их интересовало то, о чем он ещё спросит. Право же, это была самая лёгкая встреча за всю мою карьеру.Но в основном речь пойдёт не о встречах, а об одной поездке. Начинала я со Скаржиско-Каменна, после него предстояло ещё несколько встреч, этакое большое турне. Ехала я себе спокойно, навстречу промчался огромный самосвал, и я вдруг перестала видеть. Резко затормозила, не поняв поначалу, что случилось: по лобовому стеклу расползлись мелкие трещины. Марек выдавил стекло наружу, я опять увидела свет.— Камень из грузовика, — решил он. — Наверное, перегружен доверху…Скрипнув зубами в приступе ярости, я, не говоря ни слова, развернулась и догнала самосвал через две минуты, вероятно, побив все рекорды и возможности «фольксвагена». Я перекрыла ему дорогу и заставила остановиться.Разговаривал Марек — я не могла произнести ни одного нормального слова. Я прислонилась к капоту и закурила, глядя на шофёра горгоной.Шофёр молодой, симпатичный, производил хорошее впечатление. Явно порядочный человек, он принял дело близко к сердцу, клялся, что не перегружен, да и груз сыпучий, мы сами можем убедиться. Если ударило, значит, из-под колёса, а уж за это он не отвечает. Марек проверил, парень говорил правду, стрельнуло из-под колёса.Я подавила в себе желание разорвать парня на куски. Только неизвестно, как выйти из положения: у меня десяток назначенных встреч, первая через два часа. Если сейчас я вернусь в Варшаву, сорву всю программуРешили ехать без стекла. Погода хорошая, до Скаржиско-Каменна я добралась вовремя. Правда, выглядела грязнее, чем обычно, но этого никто не заметил. В подарок нам дали огромный кусок плексигласа, и пока я выступала, Марек его вмонтировал — привязал верёвкой и заверил, что выдержит.И действительно, все триста пятьдесят километров разъездов плексиглас выдержал, и я забыла бы о нем напрочь, если бы не свистело в щели. Но под конец я даже привыкла к свисту и мчалась с любимой скоростью — сто пять километров. Плексиглас не дрогнул. И у нас родилась идея брать его с собой в путешествия про запасИменно тем летом мы собрались в Советский Союз. Сперва в Киев, затем в Крым, а там посмотрим. Плексиглас решили забрать с собой в качестве защитного слоя, ведь черт его знает, что на этих русских дорогах творится.Стекло я вставила, а в русском посольстве оправдались слова Марека. На базе литовского сыра и тонко нарезанных копчёностей мы получили частные визы с фотографиями, с разрешением пересечь границу в любом месте, без всяких строго обозначенных трасс и ночлегов, без ограничений во времени. А в довершение счастья — без очереди, хотя в коридорах посольства дожидалась вполне солидная очередь.Понять, в чем дело, я не поняла, но визу взяла. Через Советский Союз я уже однажды проезжала, по пути в Болгарию, трассой на Залещики, и некоторое представление о таможенном произволе имела. У меня отобрали лимоны, а одни мои знакомые, направляясь в ту же сторону, сидели у границы и на костре варили вкрутую шестьдесят яиц, ибо сырые яйца ввозить запрещалось. Так что я уже была опытная.Само собой, предварительно я позвонила Елене и осведомилась, что привезти. Елена пожелала два распятия и двадцать крестиков, по её определению «наперсных». И от кого-то из посольства надо взять партитуры для её отца: «Verbum nobile», «Страшный двор», «Графиню» «Слово чести» и другие партитуры — оперы польского композитора Станислава Монюшко (1819 — 1872).

и ещё что-то — толстую пачку, элегантно завёрнутую в газету. Пачку я положила в багажник, распятия запихнула в чемодан, а «наперсные» крестики положила в сумочку.Кроме того, я везла с собой «Леся» на словацком, с рисунками Яна Мейсснера, и по сравнению с совершенно прелестными картинками текст совсем терялся. Книгу я взяла, дабы обосновать выезд через Ужгород и визит в Братиславу. Естественно, мне и в голову не пришло, каким бесценным сокровищем окажется моя книга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91