Наконец отбыли арабским паромом не в Алжир, а в Биджаи, это на двести километров восточнее. На Средиземном море разыгрался шторм, они и не слыхали — всю ночь проспали беспробудным сном в багажном отделении. Но оно и к лучшему. Из багажного отделения молодые люди появились только на следующий день незадолго до прибытия. Сын меня уверял, что такого, изысканно выражаясь, заблеванного места, как этот паром, он в жизни не видывал. Добрались они до Алжира с последними грошами в кармане и на последних каплях бензина.Уехал сын в сентябре, а в декабре у меня раздался телефонный звонок.— Мама, молчи, только слушай, нет денег на телефон. У меня две недели инфекционная желтуха. Прилетаю завтра, сделай что надо.Сообщение подействовало в высшей степени стимулирующе. Я договорилась в инфекционной больнице — зарезервировали койку. Заявила семейству — в аэропорт никого не беру, достала из шкафа дублёнку — Ежи прилетит в летнем костюме, его осенняя куртка как раз путешествует в Алжир и находится где-то на полпути, а у нас четырнадцать градусов мороза. В больших количествах закупила риванол. Невестке запретила и думать о поездке в аэропорт — она была беременна и собиралась рожать под Новый год, контакт с желтухой ей явно противопоказан. Её отец, человек обстоятельный, намертво блокировал справочное бюро «Лёта» и постоянно сообщал последние сводки с поля боя.Люцина заупрямилась — она тоже желает встретить Ежи в аэропорте.— Валяй, встречай, только собственными силами и под собственную ответственность, — безжалостно отрезала я.— Наплевать мне на тебя, сама могу и поехать, и вернуться.Пусть! Пусть едет и возвращается, но без меня. Меня беспокоил Ежи, беспокоила невестка. На остальное семейство беспокойства просто не хватало.На следующий день я уверовала в телепатию. Навеки и неколебимо.Мы сидели дома втроём, Ивона, Марек и я. Самолёт должен был прилететь в шестнадцать часов. Ивона после нашего отъезда в аэропорт собиралась вернуться домой в такси. Ехать в аэропорт она не могла, но хотела побыть с нами до последней минуты. Богдан, её отец, позвонил с известием — самолёт запаздывает, будет в семнадцать тридцать. Сообщили в справочной три минуты назад. Марек вознамерился куда-то выйти и вернуться. Из-за опоздания самолёта времени ещё много — на часах около трех. Мы с Ивоной сидели за столом.Ни с того, ни с сего Марек вдруг впал в самую настоящую истерику. Обычно он даже скандалил спокойно, а тут пришёл в бешенство.— Сейчас же звони в справочную! — заорал он. — Мало ли что Богдану сказали! Сидят две фифы у телефона, и трубку им, видишь ли, поднять лень!!!Я с удивлением подумала: не спятил ли он? Не спорить же с безумцем; пожав плечами, я позвонила.— Ах, извините, — сообщила диспетчер в аэропорте, — прошла ошибочная информация. Самолёт прибудет вовремя, в шестнадцать часов.Марека вымело. Через несколько минут он вернулся, и мы вылетели из дому все вместе. Ивону я бросила на произвол судьбы — авось в Варшаве не заблудится. Села я за руль, выехала со стоянки.— А теперь не пикни, — велела я Мареку. — Ни слова!Перед самой Пулавской он разинул было рот.— Молчать!!! — рявкнула я не своим голосом. Он послушно заткнулся. Я мчалась как на пожар.Шла на обгон в третий ряд, пересекала сплошную осевую, пролетала на красный свет, словно ошалела. Часы на приборной доске исправные, показывали всего пятнадцать тридцать пять. Я прекрасно ориентировалась во времени: чуть-чуть поспешить — и от дома до аэропорта семь с половиной минут, самолёт садится почти через полчаса, потом проверка документов минут пятнадцать. Короче, времени до черта и больше. Удивляясь, к чему такая спешка, я все-таки мчалась дальше.Люцина жила близ аэропорта — десять минут пешком. Она вышла из дому в половине четвёртого и вдруг поймала себя на том, что бежит, высунув язык, в расстёгнутой шубе, потная и запыхавшаяся. Времени ещё много, подумала она на бегу, но темп не замедлила — что-то заставляло её мчаться без передышки.Люцина ворвалась в зал прибытия и за стеклом увидела Ежи в летнем костюмчике. Он расхаживал взад-вперёд. «Если, к чертям собачьим, они сейчас не приедут, надену на него свою шубу», — решила она. Как раз тут подоспела и я.Самолёт прилетел на сорок минут раньше, сейчас объясню почему, только закончу с Ежи. Парень не только пожелтел, но и загорел, поэтому желтизна не бросалась в глаза, к тому же зал освещался довольно слабо. У Ежи ещё хватило сил сделать приятное выражение лица таможеннику, после чего он вышел, и багаж уже не поставил на пол, а уронил.Он находился в пути тридцать шесть часов по причинам удивительным. Наши самолёты летали в Алжир и обратно разными трассами. Этот летал по маршруту Варшава — Будапешт — Тунис — Алжир — Варшава. В Варшаве стартовал по расписанию, затем почему-то полетел через Рим. В Риме была забастовка, и самолёт задержали более чем на шесть часов. Самолёт все-таки прибыл в Алжир, высадил часть пассажиров, забрал других (в том числе и моего сына) и направился в Тунис. Там экипаж отказался дальше работать без отдыха — в воздухе находились более шестнадцати часов, — а посему все переночевали в какой-то гостинице за счёт фирмы. Затем самолёт вылетел из Туниса и, миновав Будапешт, приземлился в Варшаве.Отсюда свистопляска со сроком прибытия, никто не был уверен, состоится ли посадка в Будапеште — планы менялись непосредственно в полёте. Экипажу этого путешествия хватило по уши, моему сыну тем более. Добавочно он пересёк ещё пол-Алжира, выехав из Орана. Больше всех, конечно, повезло пассажирам, летевшим в Будапешт. Совершив красивый вояж через Северную Африку, они вернулись в исходный пункт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91