лишь совершенно потерявшие человеческий облик варвары способны сбить животное. Kapo сломала заднюю ногу, на другой была глубокая рана. Мы с Ивоной носили её на одеяльце. Я поселилась в Константине — Ежи отправился за Каролиной, переезжавшей с моря на Мазуры. Каруня поняла сразу же — после отправления всех своих надобностей она должна вернуться на одеяльце. Мы бегали за ней с этим одеяльцем как ошалелые, а ей нравилось, когда её носят. Нам нет: она ведь весила более сорока килограммов.Тогда-то Ивона уверовала в биотоки. Мария приехала с визитом к собаке и привезла с собой биотерапевта пани Ванду.— Яповерю, что пани Ванда обладает биотоками, когда увижу, как Kapo её встретит, — скептически заявила моя невестка.Мария вошла в гостиную. Я держала Kapo за загривок и в отчаянии вопила:— Оставь ты эти чёртовы ботинки, иди к собаке, она вырывается!!!Мария подошла, присела на корточки, Kapo повизгивала от счастья. Пани Ванда приблизилась с другой стороны, постояла и тоже присела. Взглянув на неё, Kapo задумалась, затем подползла поближе и лизнула ей руку.— Ну и ну, — удивилась Ивона. — Такого ещё не бывало.И собака повела себя так не только потому, что хворала, повреждённые задние лапы ничуть не повлияли на её характер. На второй день после того, как её сбили, Kapo повредила лубок, наложенный на сломанную лапу. По нашей вине. Нельзя было позволять ей самой подниматься на ступеньки террасы. Снова пришлось везти её в лечебницу. Богдан приехал на такси, Каруню на одеяльце понесли в багажник. Помогал и шофёр, так что на каждого пришлось всего по десять килограммов. Ясное дело, она тут же попыталась атаковать незнакомца. И речи не могло быть, чтобы шофёр держал одеяльце со стороны морды.А багажник, следует упомянуть, у «форда-сьерры» весь застеклённый, и Kapo считала его своей личной собственностью. Если он был открыт, собака вскакивала туда добровольно, укладывалась и стерегла машину, никому не давая приблизиться.И вот самое последнее известие: мои дети взяли шестинедельного щенка — бельгийскую овчарку. Главная проблема в том, чтобы Каруня его не растерзала. Собственных детей у неё никогда не было — не может ощениться, — а материнских чувств примерно столько же, сколько у меня. На третий день она начала со щенком играть, что уже хорошо — появилась надежда на благополучный исход. * * * В смену государственного строя я взаправду поверила только при виде игральных автоматов в казино «Гранд-отеля».Я не говорю уже о личном удовольствии. Наконец-то я могла поиграть в своей стране за польские злотые. Игральные автоматы — это один источник, инспирировавший книгу «Тайна». А вторым источником стал сон.Мне приснился страшный детектив, но увы, черт его дери, без конца. Я ещё и глаз толком не продрала, как вскочила с постели и босиком, в ночной рубашке бросилась к машинке. Записала сон очень подробно, хотя и в спешке, ну и сейчас подставлюсь окончательно: нетрудно убедиться, насколько я испаскудила великолепный замысел. Дословно приведу текст, хранившийся в течение нескольких лет."Началось с крика моей матери.— Ядя живёт вон там, — показала она на строение чуть справа, почти напротив. — Она нас услышит. Ядя!!!Крикнула она изо всех сил, и её крик эхом пронёсся между домами, зазвучав предостережением. Место действия выглядело так: вокруг высотные дома — омерзительные, обшарпанные коробки с множеством маленьких окон. Внизу как бы небольшой участок с бараком по левую сторону, участок огорожен сеткой — этакая вольера; замусорен, весь в рытвинах, истоптан. В углу какие-то развалины, засыпанные землёй, небольшой холмик, заросший бурьяном. Видны норы, как бы полузаваленные входы в подвалы. В этих развалинах находилось нечто, чему не придавали значения. Но что-то важное. Таинственное. Опасное. Убежище? Переход?..Барак и вытоптанная вольера — место для прогулок детей. Детский дом? А может, исправительный дом? В бараке администрация или санитарная часть. В конце участка, за сеткой, росли хилые деревца.Крик моей матери вызвал ужасное замешательство. Отовсюду повылезали люди — подонки какие-то, и целые группы людей, понявшие крик как сигнал о появлении полиции, о начале облавы, или как приказание покинуть территорию… Черт его разберёт… Все бежали в спешке, часть людей карабкалась по разрушенной стене здания вверх — то ли по пожарной лестнице, то ли ещё как-то. Под деревцем напротив сидели хиппи — парень и девушка, он голый и в меховой горжетке, она в нижней юбке и в золотистом, некогда красивом пончо, рваном и грязном. Они тоже вскочили и побежали. Но не туда, куда все остальные, а ближе к нам, по эту сторону барака. Затем остановились около сетки.Дети повылезали наружу. Вообще-то была ночь или поздний вечер. Серый сумрак и тусклый свет фонарей образовывали глубокие тёмные тени. Непонятно, почему дети вышли в такое позднее время. Очевидно, тоже из-за крика моей мамуси. Они шли по четыре человека в ряду, равнодушные, апатичные, вялые.Одного мальчика звали Сушко. Дети привыкли смеяться над ним, как бы вышаркивая ногами его фамилию. Шли, ритмично шлёпая в тучах пыли, и бормотали, получалось этакое шелестящее «Суш-ко, Суш-ко», как дети ногами обычно изображают поезд. Хиппи попросил их изобразить ему «Суш-ко», и дети тотчас же принялись ритмично шаркать. Две группы: в одной по четыре ребёнка в ряду, в другой парами. Хиппи стоял возле сетки в жуткой тучи пыли, с выражением полнейшего блаженства на физиономии и слушал. Девица стояла рядом — с закрытыми глазами, глубоко равнодушная ко всему происходящему.Мальчик этот, Сушко, куда-то пропал. Ещё раньше пропал, но об этом боялись говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91