Меня это заинтересовало до крайности. Метя, должно быть, много знал.
– На курорте здоровье потерять, вот был бы парадокс, – добавил он ни к селу ни к городу. – А откуда у тебя… Зачем ты так вопишь?..
– Он явно в шоке, – озабоченно высказалась Мария. – Водка в буфете есть? Или коньяк?" – Коньяк, коньяк, – с энтузиазмом закивал Метя.
– Внизу есть медпункт, – напомнила я. – Хотя, вполне может быть, они сейчас заняты… Да нет, наверное, ведь «скорая» тут стоит…
– Его и так бы не на «скорой» увозили…
– А коньячок может быть у пана Собеслава или у Вальдемара.
– Да тише вы! – вдруг рассердился Метя. – От Собеслава я не хочу, от Вальдемара тоже, вот из буфета – пожалуйста. Нет никакой надобности это вообще разглашать!
Так и не поняв толком, чего не разглашать, смерти Дерчика или шокового состояния Мети, я поднялась и отправилась в буфет-Коньячок там был. Через пять минут от странностей Мети и следа не осталось. Люди стали возвращаться наверх.
Начался четвертый заезд, и Куявский на Фатиме выиграл только так, на три корпуса опередив остальных. Я выиграла последовательность, и мы начали триплет, против выигрывания которого Мария протестовала энергично и возмущенно, подчеркивая, что на трупах наживаться не собирается. Я утешала ее тем, что Дерчик, может быть, жив, ничего ведь не происходит, может быть, выиграет Мязга. Это не помогало, она по-прежнему была не в себе.
Только потом до нее наконец дошло, что она выиграла свой ошибочный триплет, и это фукс нездешней силы! Юрек, который старательно избегал ставить на Фатиму, поздравил ее, благородно заверяя, что у нее получился рекорд сезона. Зависть слабо попискивала во всей ложе, не очень ядовито, потому что против Марии никто ничего не имел и плохого ей не желали. Мы ждали, пока объявят сумму выплаты, Вальдемар уже начал выкрикивать что-то насчет ужина с шампанским, Мария постепенно смягчалась, ведь, в конце концов, она поставила это просто по ошибке, а к тому же тогда еще ничего про Дерчика не знала…
– Выплата выигрыша триплета из второго заезда один миллион двести двадцать тысяч злотых, – сообщил динамик.
– Сколько?!! – возопил Юрек после секундной тишины, не веря своим ушам.
Собственным ушам в первый момент не поверил никто. Низкая сумма выигрыша была непостижима уму, ведь первый триплет составил двенадцать миллионов, а второй, законченный фуксом, на которого никто вообще не ставил, оказался ниже в десять раз! Что за страшное мошенничество?!
Мария скорчилась в приступе хохота. Метя и Вальдемар попытались ее утешить, Юрек упорно допытывался, что это должно значить. Полковник словно заведенный повторял два слова: «Ну, знаете.., ну, знаете…» Пан Эдя утверждал, что все дело в махинациях кассиров. Пан Мариан коротко бросил: «Знали!» – и покинул ложу. Я молчала, полная ужаса, поскольку начала кое-что соображать.
Пришла пани Зося и сказала мне на ухо, что меня просит директор. На всякий случай сперва я сбегала вниз и поставила свои последовательности, а потом отправилась в ложу рядышком. Неизвестно было, не займутся ли мной основательно, и на пятый заезд я хотела поставить заранее.
Рядом с директором сидел у стола тип, которого я знала в лицо.
– Я понимаю, что вы тут очень заняты, – сказал он вежливо. – Позвольте представиться, старший комиссар полиции Ярковский. Могу я получить ваши анкетные данные, потому что нам потом придется разговаривать, а сейчас я бы не хотел вам мешать.
– Езус-Мария, – сказала я остолбенело, потому что до сих пор принимала его за обычного игрока, и сообщила ему фамилию, адрес и телефон. – Речь пойдет о Дерчике? Мы можем сразу начать, если хотите. До старта у нас еще время есть.
– Ради Бога! Во сколько вы туда пошли?
– Пять минут первого. С часами на руке. Он не задавал мне идиотских вопросов насчет того, откуда я знаю, что было пять минут первого и почему я так следила за временем. Он самым обычным голосом спросил меня, с какой целью я отправилась в заросли. Я объяснила, что из пристрастия к травкам всякого рода, потом задумалась и предложила ему нанести мне визит. Никто не поймет, о чем я говорю, и никто мне не поверит, если не увидит моей квартиры, где бзик на почве засушенной растительности бросается в глаза и все объясняет. Он может прийти хоть завтра, ну, в понедельник – все, что у меня в доме стоит, находится в состоянии полного иссушения, и это исключает приготовление потемкинских деревень в течение двух дней.
Приглашение он принял, заверил меня, что кто-нибудь нанесет мне визит, и спросил, что я о происшедшем думаю.
– Даже не знаю, что и думать, – осторожно сказала я. – Я не вполне уверена в том, что именно я там видела. Труп или результат белой горячки?
– Первое. А вы не проверили?
– Трудно было подойти близко. И между нами говоря, он довольно-таки малопривлекательно выглядел.
– А вы никого другого не видели?
– Живой души вокруг не было. От чего он умер?
От перепоя?
Директор посмотрел на меня таким взглядом, что я стала волноваться за свой абонемент на ипподром. Того и гляди отберет…
– Мне кажется, это я вам могу рассказать, потому что слухи и так разойдутся, – сказал старший комиссар Ярковский. – Он был убит. По-простому это называется «перелом шеи», и сам себе он такого причинить не мог. У вас есть какая-нибудь идея в этой ситуации?
– Я вижу три возможности, – ответила я не задумываясь. – Тренер, букмекеры или какой-нибудь игрок. Разочарованная барышня, наверное, отпадает? А что касается игроков, так вернее всего это лысая макака.
Директор, невзирая на хладнокровие, слегка вздрогнул, а старший комиссар явно заинтересовался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85