Для этого она заложила семейную собственность, и отец Альтии, Ефрон, до сих пор расплачивался по закладным. Это было давно, еще в те времена, когда женщины спокойно участвовали в деловой жизни и никому в голову не приходило об этом судачить. Тогда в Удачном еще не прижился дурацкий калсидийский обычай, согласно которому мужчина держал своих женщин дома и в праздности, чтобы все видели – он достаточно богат и может себе это позволить. Не зря отец любил повторять: «Что бы там ни думали люди, бабушка никогда не позволяла им становиться между нею и ее кораблем!» Тридцать пять лет она водила «Проказницу» по морям, и даже когда ей уже было за семьдесят. А потом в один жаркий солнечный день она попросту присела на баке* [Бак – возвышенная носовая палуба судна.], сказала: «Ну что, мальчики, хватит, пожалуй» – и… умерла.
После нее на корабле плавал дедушка. Альтия помнила его очень смутно. Он был огромен и черноволос, и в его голосе слышался рев морских волн – даже когда он разговаривал дома. Он умер четырнадцать лет назад, и тоже на палубе «Проказницы». Ему было шестьдесят два, Альтии же – всего четыре. Но вместе с остальными Вестритами она стояла у его смертного ложа и, несмотря на столь ранний возраст, ощутила слабую судорогу, пронизавшую корабль в миг, когда отлетела душа. И уже тогда она знала, что это едва заметное содрогание означало и скорбь расставания, и приветствие: «Проказница» будет скучать по своему храброму капитану, но в то же время радовалась его жизненной силе, напитавшей ее диводрево.
Для корабля его смерть означала еще один шаг к пробуждению.
Альтия знала: пробуждение «Проказницы» должно было состояться после смерти отца…
Эта мысль, как всегда, вызвала в ней вихрь разноречивых чувств. С одной стороны, близость смерти отца наполняла ее черным ужасом. Страшная потеря – и не для нее одной, для всей семьи. Опять же, если он умрет прежде, чем она достигнет совершеннолетия и угодит под опеку к матери и Кайлу… Ох, только не это!… Альтия торопливо погнала скверную мысль прочь и стукнула костяшками пальцев по диводреву «Проказницы», дабы она, чего доброго, не сбылась.
…А с другой стороны – Альтия ждала и дождаться не могла, чтобы «Проказница» пробудилась. Сколько часов провела она, растянувшись на самом бушприте* [Бушприт – горизонтальная «мачта», выступающая вперед с носа парусного судна. Служит для вынесения вперед «центра парусности» – точки приложения аэродинамических сил, действующих на надводную часть судна. Тем самым конструктивно достигается ровный ход судна относительно ветра.] идущего корабля, чтобы быть как можно ближе к носовой фигуре, и смотрела, смотрела, смотрела в закрытые веки деревянного изваяния? Когда-нибудь эти глаза должны были открыться. Ибо статуя, венчавшая корпус «Проказницы», была не простой раскрашенной деревяшкой, как на других кораблях. Это было диводрево! И хоть сейчас – временно – оно тоже было раскрашено, в миг, когда Ефрон Вестрит сделает на палубе «Проказницы» свой последний вздох, позолоченные деревянные локоны станут настоящими золотыми волосами, а щеки сбросят искусственные румяна и процветут истинной жизнью. И глаза, которые откроет «Проказница», будут зелеными. Альтия знала это наверняка. Хотя все говорили, будто предугадать цвет глаз живого корабля невозможно, пока не отлетят души трех поколений и они не откроются сами. Пусть говорят! Альтия знала: они будут изумрудно-зелеными.
Даже теперь, представив, как открываются эти замечательные глаза, она не могла сдержать улыбки.
Но улыбка скоро погасла: слова Кайла опять всплыли у нее в памяти. Ясно как день, что он намеревается сделать. Спихнуть ее на берег и заменить одним из своих сынков. А когда рано или поздно умрет отец, Кайл сделает все, чтобы оставить корабль за собой. Мальчишку же будет держать в качестве «Вестрита-на-борту», чтобы кораблю было покойно. С этим-то вряд ли что выйдет, сказала она себе. Ни один из сыновей Кайла тут не годится. Один слишком мал, другой отдан жрецам. Альтия, вообще-то, ничего не имела против племянников. Но, даже будь Сельден постарше, у него все равно душа земледельца, а не моряка. Что же касается Уинтроу, так его Кефрия отдала в храм давным-давно. Он думать не думал о «Проказнице» и вообще понятия не имел о кораблях; сестрица Кефрия о том позаботилась. Жрец из него, кстати, обещал выйти хороший. Кайл от своего старшего не был в особом восторге, но, когда Альтия в последний раз видала парнишку, ей стало ясно – он занимался именно тем, что ему было уготовано. Маленький, худенький, смотрит все куда-то вдаль и тихо улыбается своим мыслям, а мысли у него только о Са… Вот и весь Уинтроу.
Ну, то есть Кайлу наверняка наплевать на склонности и пристрастия сынишки. Вряд ли он остановится даже перед тем, чтобы пойти на попятную и отменить собственное решение о посвящении старшего сына Са. Дети Кайла от Кефрии были для него всего лишь разменной монетой, вместилищами наследственной крови, без которой ему и думать нечего было бы о командовании живым кораблем. Что ж… сегодня он продемонстрировал свои намерения слишком уж открыто… и воистину ЗРИМО. Только бы скорее добраться до порта! Отец сразу узнает, какие планы вынашивает Кайл. И как дурно он с ней обращался. Может, тогда он перестанет считать, будто Альтия слишком молода и не может быть капитаном. А Кайл пусть поищет себе какое-нибудь мертвое, наспех сколоченное корыто – и на нем-то ходит по морям. Альтия сумеет позаботиться о «Проказнице». Она станет уважать ее и никому не даст в обиду…
Она была уверена, что ладони рук, все еще прижатые к переборке над головой, ощутили ответ корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52