Теперь Конан сидел в седле предоставленного ему Троцеро огромного
черного жеребца. На нем уже не было акулонской экипировки: новая
одежда выдавала в нем члена повсеместно известного Вольного
Товарищества. На голове его был простой шлем без забрала,
побитый и исцарапанный, обгоревшая и изношенная куртка и
кольчуга свидетельствовали о многочисленности пережитых походов,
а на плечах развевался порванный в нескольких местах и покрытый
пятнами алый плащ. Образ наемного воина, познавшего
множественные капризы фортуны, достаток и богатство одного дня и
пустой дорожный мешок да туго перетянутый пояс другого, был
создан достаточно убедительно.
И более того: он не только хорошо смотрелся в этой роли, но и
неплохо себя в ней чувствовал - разбуженные воспоминания
воскресили в его душе образы диких, безумных и опасных дней,
когда он еще не вступил на путь королевской власти, а, лишь как
бездомный наемник, пил, искал деньги и ночлег, совсем не
задумываясь о завтрашнем дне и не мечтая ни о чем, кроме
пенистого пива, алых женских губ да острого меча, которым он
махал на полях сражений по всему белому свету.
Совершенно неосознанно к нему стали возвращаться давнишние
привычки и навыки: он уже по-другому стал держаться в седле, на
ум ему пришли полузабытые проклятия и слова старых песенок,
которые они орали хором вместе с беспечными товарищами в
придорожных тавернах, в пути и на полях битв.
Он ехал по неспокойному краю. Нигде не было видно отрядов
всадников, обычно патрулировавших берег реки на пару с
понтейнским патрулем. Гражданская война поубавила ряды
пограничной стражи. Лишь длинная белая дорога простиралась от
горизонта к горизонту, не оживляемая ни караванами верблюдов, ни
громыхающими повозками, ни стадами скота. Лишь редкие группы
конных - одетых в кожу и металл остролицых воинов с твердым
взглядом, старавшихся держаться вместе, осторожно пересекали
опустевшую округу. Они издалека окидывали Конана подозрительным
взглядом, но не отваживались приближаться, ибо один только вид
этого одинокого всадника обещал не легкую добычу, а тяжелые
удары.
Разграбленные села лежали в пепелищах, поля и луга были
заброшены. Только самые смелые рисковали заехать в эту сторону, а
сами местные жители искали убежища в близлежащих замках и за
рекой. Раньше, в спокойное время, эта дорога была полна ехавших
по ней из Понтейна в Мессантию, столицу Аргоса, или в обратном
направлении купцов. Но теперь торговцы предпочитали ехать более
длинной, но зато и более безопасной дорогой, ведущей от Понтейна
сначала на восток, а уж потом сворачивающей на юг, к Аргосу. И
лишь очень смелый человек мог в таких условиях рискнуть своей
жизнью и товарами, выбрав путь через Зингар.
Ночью южный горизонт пламенел заревом пожаров, а днем в той
стороне тянулись к небу столбы густого черного дыма - в городах
и на равнинах юга погибали люди, рушились троны и обращались в
пепелища замки. Конана стали одолевать старые искушения
наемника - повернуть туда коня и мчаться вперед в захватывающем
предчувствии схватки, поживы и грабежа... Зачем он гнул спину в
поисках власти над людьми, которые о нем уже успели забыть? И
зачем теперь пытаться хватать с неба звезды, гоняясь за
утраченной навеки короной? Отчего не вспомнить прошлое и вновь
не погрузиться в алую волну войны и разбоя, которая так часто
захватывала его в былое время? Мир вступал в эпоху войн, железа
и имперских амбиций, и по-настоящему сильный человек сейчас
имел неплохой шанс встать над остатками враждующих народов, как
последний властитель. Так почему бы этим властителем не стать
именно ему?- Так шептал ему на ухо его демон-хранитель, и образы
разрушительного и кровавого прошлого вновь обжигали его своим
жарким пламенем... Но он не повернул коня, а продолжал мчаться
вперед, стремясь нагнать цель в дымке миль, все более туманной и
туманной, и ему казалось, что время для него совсем
остановилось.
Он изо всех сил гнал коня, но белая дорога все так же оставалась
пустой - от горизонта до горизонта. Зайрат значительно опередил
его, но Конан не верил, что купец с багажом мог двигаться так же
быстро, как он. И так, отмеряя милю за милей, он добрался до
замка барона Уольбросо, что, как гнездо грифа, возвышался на
нависшей над дорогой голой серой скале.
Барон Уольбросо - одетый в черный панцирь худой, седеющий
человек с быстрыми глазами и крючковатым носом, спустился с горы
на дорогу во главе своих солдат - трех десятков вооруженных
пиками, закаленных пограничными войнами боевых ветеранов, таких
же жадных и безжалостных, как и он сам. Последнее время поток
купеческих караванов, идущих по дороге, совершенно иссяк, и
барон проклинал гражданскую войну, очистившую этот тракт от
путешественников, но в то же время благодарил ее за то, что она
избавила его от надоевших соседей.
Он не тешил себя мыслью, что с одинокого всадника, увиденного им
с башни, будет богатая пожива, но и конь тоже мог сгодиться. Но,
оценив наметанным глазом побитую экипировку и покрытое шрамами
лицо Конана, одетого в такие же обноски, как и его собственная
свита, он понял - здесь не было ничего, кроме пустого дорожного
мешка и тяжелого меча.
- Кто ты?- строго спросил он.
- Наемник. Я еду в Аргос,- ответил ему Конан.
- Для умного Вольного Товарища ты избрал не лучшую цель,-
усмехнулся Уольбросо.- На юге и драк, и жратвы тебе было бы
досыта. Лучше иди ко мне на службу - с голоду не умрешь. Пускай
нет на дороге купцов, но скоро я намереваюсь двинуться на юг и
испробовать свой меч.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77