Сам город был перестроен и выглядел примерно так, как и описывал его сержант Шири. Впечатляющее зрелище, должен вам сказать.
Сначала мы увидели монолитную серую гору, этакий слегка неправильный конус серого цвета, поднимающийся навстречу нам из-за горизонта. Гора сидела посреди бесконечного пространства, занятого разноцветными заплатками обрабатываемых полей, к ее основанию сходились десятки шоссейных дорог и железнодорожных веток. Видимость была прекрасной, четко виднелись белые ниточки дорог с маленькими кучками машин, ползущих по ним, но мозг отказывался воспринять это зрелище в правильном соотношении размеров. Очень уж громадным он был, этот комплекс.
Мы подлетали все ближе и ближе - слегка потряхивало в зонах восходящих потоков - пока здание-город не превратилось в светло-серую стену, закрывшую все поле зрения с одной стороны. Приблизившись еще больше, мы начали различать черные точечки людей. Одна точечка была на самом краю балкона, возможно, махала нам рукой.
- Ближе нам не подойти, - сказал пилот по интеркому, - иначе управление перехватит городская система и посадит нас на крышу. Аэропорт находится севернее.
И мы свернули в сторону, проносясь сквозь тень города.
Аэропорт ничего особенного не представлял - таких больших, конечно, мне еще не приходилось видеть, но конструкция была обычной: центральное здание вокзала походило на ступицу гигантского колеса, от него множество монорельсовых дорог вели к расположенным в километре или около того от центрального здания вспомогательным терминалам, где совершалась посадка и высадка пассажиров. Но наш чоппер приземлился прямо на поле рядом со стратолайнером, идущим в Швейцарию. Мы шли по коридору, который охрана расчищала среди восторженной толпы встречающих. Думаю, имея в запасе миллиарды ничегонеделающих, собрать такую толпу труда не составляло.
Я боялся, что опять придется терпеливо выслушивать чьи-нибудь речи, но мы поднялись сразу на борт лайнера. Стюарды и стюардессы угощали нас сандвичами и напитками, пока поле очищали от посторонних. Просто слов нет, какой вкус у сандвича с цыпленком, после двух-то лет на дерьмовой сое, а про холодное пиво и говорить нечего.
Мистер Ойуккви объяснил, что мы направляемся в Женеву, в резиденцию ООН, где нас сегодня вечером будет приветствовать Генеральная Ассамблея. Будет глазеть на нас, скорее, подумал я. Он сказал, что родственники большинства из нас уже находятся в Женеве.
Пока мы набирали высоту, я обратил внимание, что вода в Атлантике кажется неестественно зеленой, и решил позже спросить стюардессу. Но тут все стало ясно - мы пролетели над океанской фермой - я не знал, на какой высоте мы находимся, и не мог оценить ее размеры - четыре больших плота двигались цепью, оставляя за собой полосы чистой голубой воды, которые постепенно исчезали, затягиваясь зеленью. Еще до посадки мне удалось узнать, что плоты собирают какой-то вид тропической хлореллы, ею откармливают скот.
Женева тоже представляла собой здание-город, похожее на Джексонвиль, но поменьше размерами. Возможно, окружавшие ее настоящие горы создавали такую иллюзию. Внешние стены и крыша были покрыты снегом. Было очень красиво.
Сквозь вихри снежинок - как здорово оказаться под открытым небом! мы перешли из лайнера в чоппер, он доставил нас на крышу города, потом мы спустились лифтом, проехали на движущейся дорожке, снова спустились на лифте, снова дорожка, потом уже нормальный коридор и вот мы на Трансштрассе 281-В, комната 45 - указано было на адресной карточке в моей руке. Мой палец задержался у кнопки звонка, я вдруг оробел.
Я уже свыкся с мыслью, что отца больше нет на свете - подобного рода информация была приготовлена для нас на Старгейте - и меня куда больше волновала сейчас перспектива увидеть маму, которая стала вдруг восьмидесятичетырехлетней. Я едва не рванул в сторону, чтобы отыскать местный бар и слегка приглушить чувства, но решил идти напролом и нажал кнопку.
Дверь тут же открылась. Мама постарела, но внешне почти не изменилась, только больше стало морщин и волосы были совсем седые. Мы посмотрели друг на друга и обнялись и мне стало удивительно хорошо, что я так рад снова ее видеть.
Она взяла у меня шапку и проводила в гостиную номера, и тут я встал на пороге, как вкопанный: там стоял мой отец, он улыбался, но лицо серьезное, в руке - неизменная трубка. На мгновение я послал проклятье армейским растяпам, неправильно меня информировавшим, но тут же понял, что это не мог быть мой отец, что таким я видел его еще в детстве.
- Майкл? Это ты, Майк?
Он засмеялся.
- А кто же еще, Уилли?
Это был мой младший брат, теперь уже солидный мужчина среднего возраста. Последний раз я видел его в 1993 году, когда я закончил колледж. Ему было тогда шестнадцать, через два года он был уже на Луне в составе программы ИСООН.
- Ну, как Луна, надоела? - спросил я, пожимая руку брату.
- Э? Нет-нет, Уилли, я теперь каждый год на месяц-другой возвращаюсь на "большую землю". Теперь не то, что раньше. - Когда его завербовали, человек получал право только одного проезда назад - в случае, если рассчитывал на это; топливо стоило слишком дорого для ежегодных отпусков.
Мы все трое уселись вокруг мраморного кофейного столика, и мама предложила мне сигарету.
- Все так переменилось, - сказал я, прежде чем они смогли спросить что-нибудь про войну. - Расскажите мне, как вы живете, расскажите обо всем.
Брат замахал руками и рассмеялся:
- Однако, длинная будет история. У тебя как, пара недель в запасе имеется? - Он явно еще не решил, какого тона придерживаться со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73