– Знакомые голоса, – пробормотал Катабах. – Где я их слышал?Туман насквозь промочил его рыжую бороду и капал с острых кончиков усов.– И я их помню, – крикнула снизу, из загона, Уланна. – Это парочка из нашего времени, из века Арго. Кимбры. Они отправились в Дельфы с Ясоном, после того как мы откололись от его отряда.Урта тоже узнал голоса:– Верно. Конан и Гвирион. Непослушные сыновья сияющего бога Ллеу.– И куда их несет? – проворчал Катабах. Он стоял, откинув назад тяжелый плащ, и поглаживал костяную рукоять меча.Однако Манандун перебил:– Если у них колесница, мы, похоже, скорей доберемся в Тауровинду. Четверым в одной повозке было бы тесновато.Катабах покачал головой:– Колесница не перелетит через море. А в лодках на нее не хватит места.– Помолчите-ка! – приказал Урта. – Что, во имя Керна, они вытворяют?Сквозь туман пробился золотистый свет. Колесница, сверкнув, промелькнула мимо и снова скрылась в тумане, резко развернулась… щелкнул бич, голос прокричал:– Слишком круто! Ось сломаешь!– Дыши воздухом, братец, а править позволь мне!Мальчишеский смех. Снова сквозь туман сверкнула слепящая вспышка. Земля содрогнулась. Колесница неслась к обрыву. Урта, почуяв неладное, бросился туда же:– Обрыв! Обрыв! Сворачивайте, дурачье! Назад!Паническое ржание коней, вопли возничих, скрежет колес: колесница явно чудом избежала падения с крутого берега, свернув в последний миг. То ли парни услышали предупреждение, то ли сами заметили, что берег резко обрывается к морю, – не важно.Катабах уже подбегал к ним. Взъерошенные юнцы тяжело дышали. Они успели поднять опрокинувшуюся повозку и теперь осматривали ее на предмет повреждений.– Ослеп? – спрашивал один другого. – Обрыва не видишь?– Править – моя работа, братец! Ты прикрываешь спину и, если надо, бросаешь копья. Знай свое дело. Колеса вроде целы.Оба взглянули на решительно направлявшегося к ним Катабаха. Различить братьев было нелегко: одинаковые золотые кудри до плеч, светлые, гладко выбритые лица, бронзовые обручи на головах и цветные одеяния, достойные царских сыновей. Оба в коротких плащах, заколотых на груди фибулой, у обоих на туниках вышит суровый лик солнечного бога.– Катабах! – обрадовался первый. – Вот это радость! Мы думали, ты давно пропал. Помоги нам куда-нибудь пристроить колесницу: ей нужна починка.Катабах, онемев от ярости, подошел к мальчишкам – возничего звали Конан, копейщика – Гвирион – и, схватив за шкирки, приложил головами друг о друга.Конан схватился было за меч, но, наткнувшись на взгляд Катабаха, опустил руку. Гвирион ощупывал висок, проверяя, не течет ли кровь.– Пара бестолковых дурней! – рявкнул на них воин. – Что, колесницы растут на деревьях?Парни изумленно уставились на него.– По-моему, их делают из деревьев, – робко предположил Конан.– Колесница – огромная ценность. Почему вы ее не бережете?– Мы торопились на Альбу… – Ребята неуверенно переглянулись.Катабах мгновенно приступил к допросу:– Зачем? Чья это колесница?– Мы взяли ее у Ноденса, – пояснил Гвирион. – В одном старом святилище. Она там лежала в углу. Где-то в Диводуруме.– У Ноденса? В святилище? Взяли? Что вы тут мне плетете?– Мы украли ее у Ноденса. Из его святилища в Диводуруме, – поправился Конан.Урта, слушавший эту беседу, ожидал, что его друг-друид вот-вот вспыхнет, как соломенное чучело в ночь середины зимы. Но Катабах, что бы он ни думал обо всем этом, умудрился сдержать себя. Гвирион, видимо угадав мысли старика, добавил:– Это мы лучше всего умеем.– Что вы умеете?– Воровать колесницы, – объяснил Гвирион.– Это у нас врожденное, – важно согласился Конан. – Я только это и знаю. За себя скажу: когда дело доходит до битвы, мне по нраву править лучшей колесницей на земле и знать, что спину мне прикрывает лучший копьеносец. Желательно, не этот неуравновешенный болван. Но колесницам свойственно ломаться, если они не стоят без дела…– Вот-вот, – вмешался Гвирион, – особенно если ты держишь поводья. Потому-то нам и приходится их воровать. Мы всегда крали самые лучшие, – согласился Гвирион. – Раз мы даже отцовскую угнали. Золотую колесницу Ллеу, с дышлом из полированного кедра и перламутровыми ободьями.– Правда, мы ее разбили, – с сожалением признался Конан и тут же просветлел лицом. – Зато эта – его родича, Ноденса. Он, говорят, тоже великий муж.Гвирион поморщился:– Только подушки в его колеснице никудышные: мало гусиного пуха. И оси не из лучших. Но все же неплохая была повозка!– И будет, когда мы ее починим, – заверил Конан.Прервав их болтовню, Катабах взревел:– А Ноденс? Добрый бог Ноденс, среброрукий защитник наших тел в сражении, добрый целитель, нагоняющий тучи?.. Он знает, куда подевалась его колесница?Конан выдавил смешок:– Ну да. У него только эта одна и была. Думаю, он ее уже хватился. Потому-то мы так и спешим вернуться на Альбу. Придется на время затаиться.– Хоть вы и плоть от плоти божества, – сурово, медленно подбирая слова, произнес Катабах, – клянусь, что наложу гейс на каждого из вас, если на пути в Тауровинду вы совершите еще хоть одно безрассудство. И вы лишитесь удовольствия раскатывать на колеснице в дни игр или в сражении.– Это может только друид, – огрызнулся на старшего Конан.Катабах распахнул рубаху на груди, открывая девятнадцать шрамов-полумесяцев и четыре спирали времен года.– Я был друидом и буду им снова. Гейс вынудил меня десять лет носить меч. – Он склонился к Конану, заглядывая тому прямо в глаза. – И срок почти вышел.Парень почесал висок. На его лице отразилось опасливое любопытство.– Сложный ты человек, – проговорил он.– Простых людей не бывает, – таинственно ответствовал Катабах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99