Ее внезапная грусть смутила меня, потому что я ее не разделял.Я сказал ей:– Я не вспоминал этого времени жизни, пока не пришел в эту опоясанную морями землю с Уртой и Ясоном. Когда друзья появляются и исчезают словно в мгновение ока, кажется бессмысленным думать о чем-либо, кроме очередного приключения.– Я думала так же, – сказала она, – до Колхиды. Когда Тропа провела меня через Колхиду, за поколения до того, как она стала такой, какой ты помнишь по плаванию Арго, я поняла, что нашла второй дом. Все знаки, все в мире духов говорило мне, что здесь я буду счастлива, и когда город рос, когда царь Эет повзрослел, превзошел меня возрастом и удочерил, – на время я ощутила себя в раю. Я была жрицей Овна. Чьей только жрицей я не побывала в жизни! Питон, бык, орел… Я знала свое дело. – Она рассмеялась. – Резала баранов и сжигала их. Меня до сих пор преследует запах жареной баранины! Потом появился Ясон, и все женские мечты исполнились в несколько быстролетных, ослепительных, чудных дней. Ты когда-нибудь чувствовал любовь, Мерлин?– Любил и сворачивал с пути на протяжении десяти тысяч лет. Среди прочих дел.– Я о настоящей любви.– Только к тебе, по твоим словам, и даже это в далеком прошлом.Почему я солгал?– Наша любовь предначертана, – успокаивающе заметила она, целуя мне руку и по-прежнему погруженная в воспоминания. – Мы были созданы, чтобы полюбить друг друга и разлучиться. И мы живем так долго, почти бессмертны. Но смертная любовь? Тот человек, тот Ясон. Вовсе не похожий на охотников за добычей, бороздивших моря и земли. Боги коснулись его, проникнув глубже обычной человеческой души. И когда я полюбила его, то полюбила пламенно. А когда возненавидела, то возненавидела яростно. Он разбил мне сердце. Я могла бы убить его. Решила похитить то, что для него было дороже всего, – сыновей. И мне это удалось, отлично удалось, согласись. Но только ведь они и для меня дороже всего.Она казалась такой спокойной, говоря все это. Прежде, в нижнем мире, когда мы направлялись в Грецию, она бушевала. Ненависть и брызги слюны били мне в глаза, словно змеиный яд, когда она обвиняла меня в дружбе с Ясоном.Эта Медея была рассудительнее: задумчивая, опечаленная женщина.Я воспользовался случаем и заговорил о том, что нас разделяло:– Прошло столько лет – не пора ли простить того, кто, как мы оба знаем, обладает и силой и слабостью смертного человека? Пусть даже он – Отравленный. Почему не позволить ему найти Маленького Сновидца? Он недолго проживет. Кинос проживет дольше, но и он не вечен. Ты переживешь своих сыновей. Твое будущее так же бездетно, как прошлое Ясона на протяжении этих семисот лет.Слишком поздно я вспомнил, что и Медея провела семь веков в одиночестве и страдала сильнее Ясона.Я приготовился встретить ярость огненных глаз, но она подкатилась ко мне, прижала палец к моим губам и прошептала:– Я подумаю. Времени на раздумье будет в достатке. А пока – такое ты помнишь?Я не помнил. Стараясь высвободиться из ее мучительных сладких объятий, скатился вместе с ней в озеро. Мы всплыли, отфыркиваясь и хохоча.Мне нравилось это место. Узкую долину почти весь день наполняло солнце. В кустах у ручья порхали птицы. Мы ловили их в силки. И мы создавали обряды жертвоприношения для каждой маленькой тушки, ощипанной нами и поджаренной на прутике над огнем. Мы изобретали странных богов и еще более странные обряды. Мир казался сном; дни были волшебством в том смысле, который подразумевает существование, почти невероятное своей нежностью, плодотворностью, простыми радостями.Медея ловко отыскивала плоды, коренья и травы. Я ставил верши на рыб и охотился в лесах. Мы обследовали тайные области Иного Мира, порой взбираясь на высокие скалы и стояли, глядя на одетые туманом вершины в сердце Царства Теней Героев.Там, по словам Медеи, лежал океан и в нем множество островов, самых разных, с редкими обитателями. Я не спрашивал, откуда ей это известно.– И среди них скрыт Маленький Сновидец, – наугад предположил я.Она взглянула на меня с легкой улыбкой:– Маленький Сновидец сам выстроил себе дом. Он очень хорошо научился строить дома. Он хорошо защищен, хотя все же уязвим.Большего не пожелала сказать.Эти несколько дней были идиллией. Давно я так много не смеялся. Медея готовила кушанья, странные и удивительные. Щепотка одного, привкус другого. Я почти не замечал, что ем. Видел только юную женщину, одетую давней плотью, и ощущал забытую радость погони за наслаждением.Не везло мне только в рыбной ловле. Никак не удавалось приманить рыб, лениво пасшихся на поверхности, глотая водоросли и мошкару. Они не желали попадаться в мои ловушки.Я мог бы, конечно, принудить их, но это нарушило бы дух примирения с подругой детства, с моей возлюбленной, с моей новой союзницей.Однажды вечером, когда мы лениво валялись у реки, она вдруг нависла надо мной, прижав ладонями мои плечи, взглянула строго.– Если я дам обещание позволить Ясону увидеть сына… ты обещаешь держать его подальше от меня, насколько это в человеческих силах?.. В мерлинских силах, – добавила она со смешком.Вопрос озадачил меня.– Ну конечно. Ему нужна не ты, а Кинос.– Он был бы рад увидеть мою голову на копье.– И мою тоже. Но ради того, чтобы увидеться с сыном, если это возможно…– Все возможно, – таинственно проговорила она, – но мне нужна уверенность.– Насколько это зависит от меня, можешь быть уверена! Так или иначе, этот человек долго не проживет. Ему пятьдесят лет как один день. Я бы дал ему еще лет десять, не больше.– Его коснулись боги, – хмуро пробормотала Медея. – Мне нечего противопоставить его богам. Гера любила его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99