Он подошел и кончиком меча поднял мой подбородок. По его телу струился пот.– Кто находится в этом мире? – спокойно спросил он. Но тон его был необычным, словно он и сам догадался.– Твоя мать, – ответил я. Он смотрел мне прямо в глаза, слушая ответ. Я продолжил: – Сейчас она на вершине холма, около дуба. Она наблюдает за тобой. Ясон прав, он рассказал тебе правду. Она отравила твои воспоминания об отце. Твоя ненависть к отцу – это на самом деле ее ненависть. Еще не поздно все исправить.Правда, лицо Ясона было белее снега, и мои слова прозвучали слишком уж оптимистично.Тезокор по-прежнему стоял надо мной в угрожающей позе, нацелив кончик меча мне в лицо, но смотрел он на гребень холма, долго смотрел. Надеялся ли он увидеть ее? Или решал, стоит ли мне верить?Его взгляд вопрошал, там ли она.– Уверен, там.Он нахмурился:– Этого не может быть. Предсказательница в Аркамоне сказала, что моя мать умерла.– Предсказательница в Аркамоне и была твоя мать. Там она пряталась после своего побега. Там же должны были появиться и вы двое, ты и Кинос.Кончик меча впился мне в щеку. Я чувствовал запах пота и резкий запах страха, исходящий от Тезокора, хотя по его виду вы бы не догадались об этом – он был само спокойствие.– Откуда ты знаешь? Как ты можешь утверждать? – помолчав, спросил он.– Я немного потер свои кости, – ответил я.Он тряхнул головой, не поняв моих слов. Мне даже показалось, что он собирается воткнуть клинок мне в глотку. Но он вдруг опустил меч.Мне тогда подумалось, что Медея, которая наверняка наблюдала за нами, забрала яд из его воспоминаний. Она вернула Тезокору свободу. Возможно, этот поступок означал раскаяние. Но таким образом она отправила его в бездну.– Я пришел сюда, чтобы найти брата, я верил, что он жив, – устало сказал он. – А вместо него нашел отца и мать, которые, как я считал, умерли. Я убил отца. А мать наблюдает за мной с дерева, как хищная птица. Незнакомец заявляет, что все, во что я верил, неправда. Даже мои собственные поступки. – Он пристально посмотрел на меня. – О таких вещах мы, греки, пишем в наших трагедиях. Но время развлечений закончилось. Это уже слишком.Он отошел от отца, посмотрел вниз, потом отбросил меч и уставился на свои руки, словно те были в крови.– Это слишком. Слишком.– Тезокор, – слабым голосом позвал его Ясон.Тезокор в это время подобрал с земли плащ и направился туда, где была привязана его лошадь. Ответом Ясону стал лишь порыв холодного ветра.– А все могло бы быть иначе, – пробормотал Ясон.Из раны сочилась кровь, но он приподнялся с трудом, потом силы вернулись к нему.Он зло посмотрел на меня. Лицо его исказили боль и отвращение.– Я никогда тебя не прощу, Мерлин. Или убей меня сейчас с помощью своей магии, или не попадайся больше мне на пути. Мой сын чуть не убил меня, а может, и убил, я еще не знаю. Но ранил, конечно, серьезно.Я пытался найти слова, чтобы убедить его еще подумать. Но он застонал, тяжело вздохнул.– Можешь пялиться на меня сколько влезет, – заявил он ехидным тоном. – Запомни мои слова, однажды и тебе выпустят кишки!Он с трудом поднялся, его шатало, он еле держался на ногах.– Нет у меня Улланны, которая отвезла бы меня на колеснице и любила. Нет у меня рабов, которые позаботились бы обо мне. Собаки? Они ждут-не дождутся, когда смогут обглодать мои кости…Он поплелся прочь, нашел обломок копья и воспользовался им как посохом, он удалялся, проклиная меня, в последний раз выплескивая свою ненависть. Потом сказал:– Когда я отыщу Маленького Сновидца, я снова найду тебя, Мерлин. Страшись рассвета, когда ты проснешься и увидишь над собой меня! Страшись этого рассвета! Старик!Вдруг он застонал и начал клониться к земле. Ясон подобрал брошенный его сыном широкий меч. Посмотрел на него, на свою кровь на лезвии и вдруг с ревом швырнул его в меня. Я едва успел отскочить, костяной эфес задел мое плечо.Ясон, пошатываясь, уходил. Он шел к роще, где у ручья была привязана его белая лошадь. Но ушел он недалеко, ноги подкосились, Ясон опустился на колени, склонил голову, из последних сил пытаясь не рухнуть на землю.
Я бежал. Бежал как нашкодивший ребенок вверх по склону, бежал к додонскому дубу. Он возвышался надо мной, еще не покалеченный, но уже сотрясающийся от топота кельтской армии.Медеи нигде не было, зато меня поджидала молодая Миеликки, в глазах ее стояли слезы. Она протянула ко мне руку. А я расплакался, я плакал о потерянных воспоминаниях детства, о молодой женщине, которая стала Медеей, но уже после того, как мы любили друг друга. Мне так хотелось вспомнить нашу любовь. А еще я оплакивал Ясона, моего потерянного друга, человека, который умирал у реки, сгорбленный, зажимающий руками свою рану в ожидании, что появится тень и поведет его в безмолвное царство Персефоны.Госпожа Леса обняла меня. Я прижался к ней, беспомощный, отчаявшийся. Если бы из тени вышла сейчас Ниив и захотела утащить что-то из моей магии, ей легко бы удалось это сделать.– Все получилось не так, – прошептал я, бессовестно жалея самого себя. – Я не знаю, куда мне теперь идти. Я потерял Тропу.– Пронзительный Взгляд смягчилась по отношению к тебе. Это удивительно.– Да, конечно. Но сколько я потерял! Я потерял слишком многое.– Тебе не дано это знать. Пока не дано. Пока все не закончится.Сначала ее слова смутили меня. Но тут я вспомнил Урту, который медленно возвращался домой, к себе на родину, в страну, разоренную и захваченную армией рассерженных мертвецов. Вспомнил Ки-носа, спрятанного где-то в тех краях, возможно, он тоже искал своего брата Тезокора, как Царь Убийц искал его. А Медея будет защищать своего отпрыска, если Ясон вдруг оправится от раны и отправится в царство, расположенное между двумя стенами, омываемыми морем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111