Это был мой дом, место, где я играл.Она сидела там и смотрела на меня. На ней было платье из оленьей кожи и овечьей шерсти, украшенное отполированными ракушками и раскрашенными камнями. В руках был небольшой лук, она пыталась натянуть тетиву потуже, стрела со сливой на конце была вставлена в луку – сейчас она выстрелит. Длинные прямые волосы, матово-черные, в какой-то момент упали ей на лицо, и я воспользовался этим, чтобы отскочить в сторону, но она это почувствовала и с закрытыми глазами. Слива ударила меня в грудь и расплющилась. Она торжествующе засмеялась, откидывая волосы с лица. Ликующий взгляд дразнил.– Я попала! Попала! Тебе от меня не спрятаться.Помню, я страшно разозлился. А когда бросился к ней, чтобы столкнуть ее в пруд, она со всех ног унеслась прочь. Я свалился в воду один.А озорные глаза смотрели с берега, как я барахтаюсь в пруду.С ней что-то происходит! Вдруг она начала изменяться! Теперь она злая, съежившаяся, старая! Она пристально вглядывается в меня из-под своей блестящей вуали, полная злобы, полная жестокости. Пронзительные глаза, ненавидящий взгляд!Она неожиданно исчезла, оставив меня совершенно разбитым и потрясенным.
Девочка с нарисованными на щеках стрелами пристально смотрела на меня. Она держала меня за уши и трясла, зовя по имени. Я сразу же узнал Мунду. Когда она поняла, что я снова среди живых, она присела рядом и подобрала два толстокожих яблока.– Это тебе, – сказала она. – Тебе нужно поесть. Так сказал папа.– Спасибо.– А с кем ты разговаривал? – спросила она, пока я расправлялся с первым плодом.Ее вопрос застал меня врасплох. Давно ли она наблюдает за мной? Я встал и огляделся, потом перевязал узелок на моих ботинках из оленьей кожи. Узлы были в порядке, но я заново их завязал, словно во сне. Ошеломленная Мунда наблюдала за мной.Оказывается, за мной следили! Следил тот, кто сам сбился с пути! Я пытался угадать. Кто же второй, любой из моих детских воспоминаний? Но даже эпизод у водопада был мимолетным, растворился как сон, оставив в памяти только глаза, жуткие глаза. Была ли эта встреча наяву? Или Страна Призраков пробудила мои собственные воспоминания и я сам упрекал себя за то, что не хочу поддаваться старению?Я не мог сосредоточиться, не мог разобраться. Побывал ли я дома, в том мире моего детства, пройдя через Дух Арго?Ничего не вышло, встреча казалась какой-то нереальной. Передо мной стояла только Мунда и хмуро смотрела на меня.– Папа говорил, что ты странный. Нужно больше кушать, – говорила мне девочка, понимающе кивая.Потом она взяла меня за руку и повела через лес туда, где Урта и его сын боролись за обладание маленьким бронзовым кинжалом. Три женщины в темных одеяниях молча стояли у кромки леса, одна из них улыбалась, глядя на их игры.– Мне пора идти, – позвал меня Урта, который лежал прижатый к земле своим решительным сыном. – Я должен идти на восток. Мне нужно действовать, а ты должен пойти со мной, Мерлин.Неожиданно он перекинул мальчика через голову, повернулся и издал победный клич, переворачивая маленького воина вверх ногами.– Первый урок жизни: никогда не рассчитывай, что твой отец будет драться честно! – рассмеялся он.Потом Урта подхватил обоих детей и зажал под мышками, как поросят. Он подошел ко мне и сказал:– Ты прав, Мерлин, дети большая обуза, чем мне раньше казалось. Как думаешь, сможет наша скифская подруга Улланна разделать и зажарить этих двух маленьких кабанчиков?– Без всякого сомнения. Боюсь только, ей не понравится готовить дичь, которую не она поймала.Урта зарычал, а дети визжали и вырывались.– Очень мудрая мысль. Думаю, ты прав. Может быть, когда вернемся?– Конечно. Если от них много хлопот, мы их обязательно зажарим и устроим праздник.– Я ничей праздник! – вопил Кимон, слегка встревожившись, но при этом хохоча, потому что отец щупал его ребрышки.– Ах, ничей праздник! Ладно, Ничей тоже был хорошим человеком, насколько я знаю. Мы и его пригласим на наш праздник.Урта крепко прижал детей к себе.– Ну, дочурка, поцелуй папу, – попросил он Мунду.Девочка поморщилась и отодвинулась от него:– Ты слишком волосатый.– Все равно поцелуй.– Нет, ты волосатый, – настаивала девчушка.– Все равно целуй. – Урта крепко прижал ее.Она внимательно изучила его лицо и в конце концов решила поцеловать в лоб.– Хватайся за мои усы, – обратился он к сыну, и мальчик ухватился за свисающие кончики. Урта отпустил его, и тот повис на его усах.Немного повисев, Кимон отпустил руки.– Кто разрешил тебе отпускать руки?– А разве тебе не больно?– Конечно больно. – Урта ухватил мальчика за его конский хвостик и оторвал от земли.Кимон вскрикнул, потом безвольно повис, гневно глядя на отца.– Тебе больно?– Да. – Мальчик демонстративно сложил руки на груди. – Но пока ты меня держишь, мне нравится болтаться в воздухе.– А очень больно?– Очень.– Всего лишь очень?– Очень больно, – мрачно сказал мальчик. – Но не волнуйся. Твоя рука устанет раньше, чем сломается моя шея.– Хорошо сказано, маленький негодяй. – Урта отпустил его. – Боль причиняет страдание, так уж устроена боль. Страдание, усталость, не в этом дело. Но если волосы у нас на голове или на губе так крепки, насколько же крепки наши сердца?– Очень крепки, – подтвердил Кимон, потирая макушку.Урта присел и притянул детей к себе:– Крепче волос, нет сомнений. Не забывайте об этом. Оба не забывайте. Я вернусь после того, как встречусь с одним сильным человеком и отправлю его бродить по ядовитым болотам, где у мертвых нет костей, нет памяти и нет песен.– С Куномаглом! – яростно вскричал Кимон.– Правильно. С Куномаглом. У него тоже крепкая борода. А вот каково его сердце?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111