Долгое время он говорит «нет». Колокольчик готов, просто он хочет помучить королеву. Наконец он говорит «да», но опять лжет, потому что знает — колокольчику еще недостает едва заметного нежного отголоска, который получается от слияния высокого и низкого тона. Это слияние и даст ту музыку, которая заставит распахнуться ворота Вальгаллы.
Колокольчик совсем крохотный, он будет завернут в пух и надет на запястье королевы, и там, когда придет время, она снимет пух и поднимет руку. Но пока что колокольчик все-таки еще не готов.
Ночью Хеминг с отвращением снова берется за эту работу. Усадьба спит, бодрствуем только мы — он и я, гость из неведомого.
Когда я вхожу к нему, он не поднимает головы.
— Тебе нельзя слышать этого звона, — говорит он. — Можно только мне.
— Этот звон распахнет перед королевой ворота Вальгаллы?
— Он слишком благозвучен.
— Слишком благозвучен?
— Да, слишком красив для нее, слишком нежен. Это не ее звук. И он станет еще нежнее, если я усилю этот изгиб.
— А зачем это нужно?
— Чтобы это был не ее звук.
— Разве у колокольчика обязательно должен быть звук королевы?
Он поднимает голову и смотрит на меня, взгляд его бездонен.
— Этот колокольчик наденут ей на запястье, — вздрогнув, медленно говорит он. — Понимаешь? Это последнее, что они сделают перед тем, как положат ее в курган. Но… — Он встает и прислушивается, нет ли кого поблизости, откладывает колокольчик и достает маленькие клещи тоже своей работы. — Это лучшее, что я сделал, — говорит он и поднимает колокольчик, но держит его так, чтобы он не звенел. — Лишь в тот день, когда ее будут класть в курган, люди один раз услышат его звон, а раньше его можно слушать только мне.
— Значит, ты избранный.
— Может, и ты избранный?…
— Это зависит от того, что ты имеешь в виду.
— Пожалуй, — говорит он, как всегда довольный, если кто-то выражает сомнение или задает вопросы. Потом заворачивает колокольчик в пух и осторожно прячет его в свой пояс.
На лице у него появляется хитрая улыбка.
— Теперь я уверен, что закончу его, тихо говорит он.
Мы выходим вместе.
— Кто же ты?… — спрашивает он.
Небо над Усебергом усыпано звездами.

Воля к борьбе не оставляет Хеминга, и он идет к Арлетте.
— Слушай, что я придумал сегодня, когда его птицы вконец замучили меня, — говорит он. — Они кричат не только в небе, но и у меня в груди. Окажи мне последнюю услугу!
Арлетта — некрасивая женщина, и ее никто не любит. Но Хеминг всегда хорошо относился к ней. Сперва она спрашивает, откуда он знает, что это последняя услуга.
— Разве мы не будем еще долго жить в Усеберге? Мы сможем оказать друг другу еще много разных услуг.
Он отмахивается от ее слов, как от пустой болтовни.
— Послушай, — говорит он. — Ты знаешь, что Хальвдан боится темноты?
— Так говорят.
— Это правда. Но одно мне в нем нравится: он никогда не хвастается, что убил своих противников в темноте. Он хитер, это верно, нерешителен, скуп, мелочен, он пьяница, плохой викинг и опасливый лентяй, который никого не хочет злить. Ты знаешь, что он боится могильных жителей?
— Мы все их боимся.
— Будто? Да может, их вовсе и не существует? Но Хальвдан верит в них. Слушай, Арлетта, а что, если мы его напугаем?
— Зачем?
— Могильный житель может потребовать у Хальвдана всего, чего пожелает…
Глаза у Хеминга покраснели от бессонницы, от ненависти, от неизбывной муки. Он хватает Арлетту за рубаху. Чувствует под ней мягкое тело. Арлетта
— женщина, ему передается ее жар.
— Слушай! Ты намажешь лицо бараньим салом, чтобы оно было белое. Наденешь что-нибудь черное, чтобы скрыть всю себя, кроме лица. Съежишься. И подойдешь к нему ночью.
— В доме или на дворе?
— На дворе. Когда он выйдет помочиться. Ты вдруг появишься сзади и загородишь ему дорогу. И скажешь грубым голосом, что знаешь его. Если он побежит, беги за ним. И смотри не упусти его.
— А если он позовет людей?
— Они все будут пьяные. Ты догонишь его и крикнешь ему в лицо: я не хочу, чтобы ко мне клали эту тощую бабу.
— Понимаешь? Только намекни. Имени не надо. Откуда могильному жителю знать имя Одни? Я не хочу, чтобы ко мне клали эту тощую бабу!… Мне нужен мужик! Хорошо бы ты изловчилась и плюнула в него. А потом исчезла.
— Не так-то просто вдруг взять да исчезнуть.
— В темноте-то? Я уверен, что у тебя это получится.
— Ну и что будет дальше?
— Когда он вернется в дом сам не свой от страха, королева будет мертва.
— Что? — Арлетта зажимает рукой крик.
— Я ее убью. Задушу. Ей много не нужно. Тогда будет надежда, что Хальвдан сделает так, как ему велел могильный житель — положит в курган мужчину. Кто ему помешает солгать: мы договорились об этом в последний вечер перед ее смертью, он скажет.
— А если он что-нибудь заподозрит?
— Мы с Одни убежим. Ему все равно может прийти в голову убить ее, даже если в курган положат другого человека.
— Он пошлет за тобой погоню.
— Пускай. Пойми, Арлетта: могильный житель не хочет, чтобы к нему клали Одни! Это может подействовать! Вдруг Хальвдан даст нам уйти! — Хеминг повышает голос, он обнимает Арлетту за плечи, и она обещает помочь ему.
— Вы оба молодые и сильные, — говорит она. — Я сделаю, что могу.
— Это может подействовать, Арлетта! Я ненавижу его птиц! — вдруг кричит он.
— В этом ты прав, — говорит она.
Они расстаются, но сначала он прижимает к себе голову Арлетты и целует ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65