ПИР В САСТАДИРЕ
Я, Аудун с Фарерских островов, и ты, йомфру Кристин, дочь конунга, идем вместе либо навстречу счастью, либо навстречу своему горькому жребию. Пусть же нынче ночью, пока над Рафнабергом бушует шторм и к нам время от времени доносится с крыльца глухой голос фру Гудвейг, бормочущей молитвы, мы сойдемся с тобой в своей глубокой любви к конунгу и поделимся воспоминаниями о нем, поставившем печать греха и благодати и на твою и на мою жизнь. Иногда пепел от огня, горящего в очаге, попадает мне в глаза, и я снова переживаю тот день, когда стоял у прибрежных камней в Оркадальсфьорде и смотрел, как горят корабли. Суровые, но не бесславные дни остались у нас за спиной! Впереди же нас ждали дни, затянутые утренним туманом, словно серая поверхность воды. Но мы вступили в этот туман, как подобает храбрым мужам с оружием в руках-мы шли вслед за конунгом, и если мы сомневались в его праве называться конунгом, то молчали об этом, и из нашего молчания рождалась вера.
Йомфру Кристин, ты слышишь, как фру Гудвейг бормочет молитвы? Она молится за тебя и за твое счастье: за твое счастье в будущем, за мед твоих губ, за то, чтобы твое сердце не узнало ненависти. Молится за то, чтобы тот, кто первым познает твое непорочное лоно, когда чудо жизни заставит тебя распуститься, словно розу у накаленного солнцем камня, завоевал сначала твое сердце. Вот о чем она молит Сына всемогущего Бога и Деву Марию. Она молится о том, чтобы они послали тебе мужество и безграничную покорность в час опасности, чтобы твоя смерть, когда она придет к тебе, была безболезненной, и чтобы мучительные клещи чистилища лишь слегка прихватили одежды твоей нежной души. Да, йомфру Кристин, фру Гудвейг молится о том, чтобы мудрость твоего отца конунга осветила и твой путь и чтобы кровь, текшая по его следам, никогда не запятнала бы твоих воспоминаний. Протяни мне кубок, йомфру Кристин, когда-то его подарил мне твой отец! Дай мне утопить в легком хмеле мои злые желания и язвительные слова. Но сперва узнай: нынче ночью я вижу тебя такой, какая ты под плащом и под платьем, но я знаю, что я, старик с поникшими плечами, не имею права получить то, что в свое время получит какой-нибудь молодой властитель, сняв с тебя одежды.
Йомфру Кристин, ты последняя радость в моей жизни! Любовь редко переступала через мой порог, я был одинок под небесными звездами, но иногда случалось, что добрые люди одаривали меня богатой дружбой. Прежде всего твой отец, конунг, человек с разными ликами и жестоким лицом, дающий пощаду своим врагам. Я был молчаливым свидетелем многих его тайных злодеяний, а иногда и его духовником.
Йомфру Кристин, ты еще ничего не знаешь о волне любви, которая когда-нибудь захлестнет тебя. Но дружба между мужчинами есть и останется неведомой страной для тебя. В тот день, когда мы шли по долине Оркадаль, оставив за спиной горящие корабли, наша дружба расцвела и окрепла.
Сколько дорог мы прошли вместе, в скольких тяжелых битвах нам пришлось сражаться бок о бок! Мы одерживали победы, многие из наших людей полегли вдоль этих дорог, раскинув руки, напоминая нам о муках чистилища, которые им предстояло пройти, прежде чем они очистятся. Многие из наших врагов были отправлены нами в адские бездны, дабы они задохнулись там от запаха собственной горящей плоти. Мы поступали несправедливо и с нами поступали несправедливо, низкие помыслы лелеяли мы в своих сердцах и не всегда обходились друг с другом так, как того требовала дружбы. Но когда сгорели корабли, наша дружба окрепла. День был погожий. Высоко над горами и над фьордом раскинулось Божье небо, по нему летали Божьи ласточки и плыли Божьи облака. С моря тянул ветер. Он, словно женская рука, касался наших глаз, ласкал нас и мы наслаждались им. В страну пришло лето, листва была сладкая на вкус, трава нежно гладила наши ступни. И когда нас встретили горы, могучие, с заснеженными вершинами и ручьями, бегущими в белой пене среди камней, мы уже не бранились, мы пели. Потому что поняли: мужчин связывает дружба.
Оставив за спиной смерть и глядя в глаза гибели, ждущей нас впереди, встречая свою судьбу, мы постигали, что такое дружба между мужчинами. Это не любовь, которая требует от женщины всего и лишает ее свободы, сперва радует ее, а потом тяготит. Которая заставляет ее бросать свое тело на ложе как дар, и кричать мужчине, корчась под бичом его воли: Возьми меня, бичуй меня! Нет, в мужской дружбе человек сохраняет свободу. Он силен и свободен, но не одинок, он в пути и знает, что каждый путь кончается смертью.
— Господин Аудун, мне странно, что мне, женщине, ты рассказываешь о мужской дружбе. Но разве не существует также дружбы между мужчиной и женщиной? Дружбы, дрожащей, как струна, натянутая над пропастью, которая легко может обернуться ненавистью или любовью?
— Йомфру Кристин, любая дружба между мужчиной и женщиной непременно кончается ненавистью или любовью. И поэтому я знаю, — вопреки морю лет, отделяющих нас друг от друга, — что когда мой смиренный рассказ о твоем отце конунге подойдет к концу, ты не проникнешься ко мне любовью, ибо твое страстное тело, красота которого сверкает даже такой морозной ночью, как эта, жаждет упасть когда-нибудь к ногам молодого человека и сказать ему: Подними меня на свое ложе! Нет, йомфру Кристин, когда мой рассказ подойдет к концу, ты возненавидишь меня.
— Господин Аудун, нынче ночью, проявив в моем присутствии недозволенную свободу, ты заслужил мою ненависть. Но все-таки я не ненавижу тебя.
— Йомфру Кристин, необъятно твое благородное сердце, прекрасно твое желание оказать честь человеку, так близко стоявшему к твоему отцу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106