Триста лет спустя король Эдгар
настойчиво требовал от своих священнослужителей: "Воспретите поклонение
камням". И все же, невзирая на эдикты властей, древний культ сохранялся.
"Ам бейл ту дол дон клахан?" "Ты пойдешь в церковь?" или "ты пойдешь к
камням?" Слово "клахан" по смыслу могло означать и "камни", и "церковь". А
шотландские процессы над ведьмами? 1694. Записано пресвитером из Эльгина.
Некто Эндроу Мэнн был обвинен в чернокнижии - он воздвиг камень и
поклонялся ему. Да и во времена, не столь отдаленные. На Гебридах. "Едва
ли отыщется на островах хоть одна деревня, где так или иначе не почитают
камень". Разумеется, в Ирландии. Кэрриг Котта в Каслмэри и Турмор-стрэнд;
камни, на которых, по местному поверью, "некогда казнили людей". Читай
"приносили в жертву". И скот, конечно, тоже. И овец.
Маккей вздохнул и потер кожу возле уха. Почему, спросил он себя. В
чем причина живучести столь варварского обычая? По-видимому, на первом
месте стояло то же, что когда-то вызвало возникновение этого обряда:
везение, плодородие, процветание, защита от бед и смерти. Желание
умилостивить камни. Или же здесь крылось нечто большее? Может быть, все
это делалось, чтобы умиротворить нечто, требовавшее - настоятельно
требовавшее - постоянного внимания?
Например, у колодца святого Олана в Корке. "Овальный кусок кварцита".
Так это выглядело. Он покоился на монолите, покрытом древнекельтскими
письменами. Его требовалось "кормить". По поверью он обладал также "даром
передвигаться". И в Альтагоре, в графстве Энтрим - камень, который
требовалось подобным же образом "кормить" кровью и молоком. Если кормили
кое-как, погибал скот. И дети тоже. Однажды кто-то попытался встроить его
в столбик ворот, но камень таинственным образом вернулся в исходное
положение.
И все же, спросил себя Маккей, какого рода существом может быть
подобный объект? Одним из "наделенных интеллектом элементалей" Ричета?
Он нахмурился и поджал губы.
Разгуливающий во мраке древний ужас. Древние предания насчитывали
тысячи и тысячи лет. Ранняя церковь называла их демонами.
Профессор вытащил из стопки потрепанный зеленый том и раскрыл на
отмеченной библиотечной карточкой странице. Вот. Языческий философ
Порфирий впервые упоминал их в четвертом веке: "Есть и существа иного
рода, не имеющие имен, коим поклоняются приверженцы некоего темного
культа". И далее - выразительное: "Не получая постоянного почитания,
впадают они в досаду и гнев". Вера в них просуществовала не одно столетие.
Однако вышеозначенные "существа" уже не были безымянными. Маккей
переворачивал страницы. Франческо Мария Гуаццо писал о них в своем
"Компендиум малификарум", "Трактате о ведьмах". Он назвал их люцифугами,
бегущими от света. "Их не увидишь при свете дня, они - полная загадка,
непостижимая для ума человеческого; злобные, смятенные, неугомонные,
внутри же - сплошной мрак, потрясаемый ледяными страстями".
И все же возможно ли, чтобы эти предполагаемые демоны фанатичных
охотников на ведьм, эти упомянутые выше "люцифуги" были теми самыми
существами, которых под разными именами продолжали ублаготворять в обличье
камней селяне? Без сомнения, различные церкви считали именно так. Даже
преподобный Роберт Керк, самый свободный от предрассудков из клириков,
допускавший существование не только злых, но и добрых духов, как будто бы
неуловимо смещал равновесие в пользу зла. Прихожане Керка, автора самого
полного и наиболее известного трактата семнадцатого века о волшебных
преданиях, были убеждены, что народ слуаг наказал священника за то, что
тот выдал их тайны. Когда его нашли бездыханным у Холма Фей близ
Эйберфойла, пошел шепоток, что Народец-де похитил душу Керка и упрятал под
Холм, где, по преданию, она остается и поныне. Маккей провел пальцем по
едва различимым строчкам факсимильного издания книжицы шотландского
священника: "Называют их слуаг-мит сиречь "добрые люди", дабы
предвосхитить урон от их попыток причинить зло, ибо ирландцы имеют
обыкновение освящать все, от чего пострадать боятся". Профессор угрюмо
улыбнулся, читая дальше: "Кои были древними еще задолго до того, как
Благая Весть рассеяла язычество, в некоторых варварских местностях и по
сей день входят в дома, когда все отправятся на покой".
И все же, спросил себя Маккей, если ради спора допустить, что
старинные верования были правильными и все эти существа - люцифуги,
элементали, богганы (называйте как угодно) - бежали от Патрика и
христианства, где, в таком случае, они скрывались и как выдержали
испытание временем?
Он мрачно уставился в сторону библиотечного табло. Ответ был
очевиден. Он уже знал его - знал с самого начала. Да и кто не знал? Редкое
поверье подкреплялось столькими свидетельствами. Кенн Круах. Клахан.
Им не нужно было скрываться.
Они выглядели, как камни.
Оцепенев, Маккей задумался над последней, самой чудовищной нитью
возникающего узора: эти камни - существа в обличье камней, - "впав в
досаду и гнев" или когда ими пренебрегали, попросту забирали то, что им
было нужно. Свой корм: скот. Животных. Детей. Кровь. Головы.
Профессор вновь увидел обезглавленное тело Холлэндера.
Но его здравый смысл опять заартачился, запротестовал в последний раз
- навязываемое заключение пугало и отталкивало его. Конечно же, это были
"преданья старины глубокой";
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89