Суэхиро, не отрываясь от наблюдений, с обычной невозмутимостью приветствовал Арса наклоном головы.— Выяснил что-нибудь? — стараясь казаться невозмутимым, спросил Арс.— Пока все нормально.— М’туа ещё не вернулся?— Нет.Разговор оборвался. Арс сел, уныло глядя на экран, где однообразно сменялись косые полосы песчаника. Суэхиро не умел отвлекаться от дела, даже если оно не требовало сосредоточенности. Арс уже жалел, что пришёл.— Кстати, — сказал Суэхиро. — Час назад по внепространственной связи пришёл запрос.— Чудовище! — Арс подскочил. — И ты до сих пор молчал?!— Чудовище? — пожал плечами Суэхиро. — Я молчал — ты не знал; я знал и молчал — кому было трудней? Землю интересует наше мнение: какова вероятность того, что станция в ближайшие годы решит поставленную перед ней задачу?Радость, которую он не мог побороть, даже если бы желал, охватила Арса.— Думают о закрытии станции? — быстро спросил он.— О сокращении объёма работ и ведении их исключительно автоматами.— Давно пора! — вырвалось у Арса.— Ты уверен?— Мой ответ тебе известен, — глядя в стену, сказал Арс. — Было в древности такое занятие — искать чашу Грааля. Мы занимаемся тем же самым.— Твой ответ — ещё не наш ответ, — спокойно возразил Суэхиро.Оба замолчали.Открытие планеты-одиночки поставило два главных вопроса. Если на первый удалось найти приемлемый ответ, то в этом не было заслуги станции. Просто в 2091 году был открыт закон Морра, и тогда стало ясно, что в исключительных случаях внутризвездные процессы могут войти в режим нуль-замыкания. Неизбежный при этом сброс поля тяготения высвобождает планеты, и они рассеиваются, как семена одуванчиков на ветру. А вот на второй вопрос могла ответить лишь станция.Могла ли? Останки фауны свидетельствовали, что обитавшие здесь накануне катастрофы существа прогрессивной ветви эволюции обладали высокоразвитой нервной системой. Разум был готов возникнуть, а быть может, и возник.Но с тех пор прошло миллиард лет.Миллиард лет — это непредставимо. Земная жизнь освоила сушу, заполнила её земноводными, рептилиями, млекопитающими, вознесла и погубила динозавров, от пещер вывела человека к звёздам — все эти великие события уложились в треть миллиардолетия. Всего в одну треть!Какие следы какой цивилизации могли уцелеть? На Земле куда легче найти хрупкую раковину аммонита, которая возникла за много миллионов лет до человека, чем стойкое каменное рубило, хотя им пользовались лишь сотни веков назад. Не потому, однако, что время более снисходительно к раковине. Все поддаётся распаду, но природа может случайно сохранить и раковину, и отпечаток былинки, и даже след волны, сотни миллионов лет назад набежавшей на песок. Дело просто в количестве. Раковины слагали горные цепи, а все изготовленные человечеством рубила едва ли составили десяток холмов. Время беспощадно, за миллиардолетие оно губит экземпляры любой серии, если их количество не триллион триллионов. А какая продукция какой цивилизации составит это число?Правда, с поверхности планета была мертва, а где нет движения, там нет и разрушения. Мертва-то мертва, да не совсем: внутренние силы продолжали сминать и плавить оболочку. И это как-никак длилось миллиард лет…Пропел сигнал, возвещая о том, что в шлюз вошёл вездеход.Арс вздрогнул.— М’туа, — сказал он. — Третий и решающий голос.— Подожди, — сказал Суэхиро. — Кажется, я понял, почему барахлит автомат. Похоже, нам придётся отозвать его на поверхность и отремонтировать. Вот посмотри…Арс пожал плечами и подошёл к экрану. На станции продолжался будничный рабочий день.
7 января 2105 года Впервые за все эти годы М’туа брёл просто так. Не то чтобы он никогда не ходил по этой планете пешком; ходил, но редко и с целью, а так все ездил. Просто невероятно, насколько в нем изменилась психология масаев, которые так долго и так упорно чуждались техники.Сейчас цели не было, и М’туа чувствовал себя несколько странно, пожалуй, беспокойно, словно забыл что-то. Цель исчезла с того момента, когда они, перестроив аппараты на автоматическую разведку, принялись ждать звездолёт. Теперь они больше не были нужны планете. Вот тогда-то М’туа и потянуло пойти проститься. Ни Арс, ни Суэхиро не разделяли его настроения: первый мыслями был уже давно на Земле, а второй из-за свойственной ему педантичности находил ещё тысячу несделанных дел — откуда только они у него появлялись!Как всегда, вокруг не было ничего, кроме льда, камня и темноты. М’туа давно научился не замечать окружающего, и потому что оно было однообразным, и потому что оно было мрачным. Но сейчас М’туа ощущал величие пейзажа. Оно не подавляло и не отпугивало; грусть и лёгкое сожаление — вот что испытывал М’туа. Как странно, оказывается, на этой гиблой планете осталась частичка его души!Крак! — нога раздавила льдышку, которая некогда была… Чем? Порывом ветра, может быть. Или капельками росы. Крак, крак! М’туа шёл по погасшим полярным сияниям, по умолкшим родникам, по окаменевшему ветру. Крак, крак!Вот так, вот так. Человеку надоело, и он ушёл, два голоса против трех. Нет, не надоело ему, М’туа, не надоело. Дальнейшее пребывание человека нерационально, что надо, доделают роботы, вот и все. Планете и так отдано много человеческих жизней.Много? Жизней? Разумеется. Исследования поглотили сотни человеколет, и если их поделить на длительность человеческой жизни, все так и получится.М’туа свернул к каменной гряде, чтобы больше не ступать по льду, который некогда был водой и воздухом. Луч фонаря бросал перед ним колеблющийся овал света. Овал существовал как бы сам по себе, поскольку в вакууме луч ничем не выдавал свой путь от источника.
1 2 3 4 5