Потом выбрала подходящий костюм, забрала у миссис Райт ее настоящее приглашение и спустилась вниз. Я беспрепятственно прошла на встречу. Между прочим, с ножом в кармане.
— И что же?
— Сначала я, как и все, слонялась по залу. А когда дошло до дела, то захватила вашего Армстронга и некоторое время удерживала его перед собой.
Фролих внимательно смотрела на женщину:
— И как бы вы все это сделали?
— Я схватила его правую руку своей правой. Потом подтянула его к себе, он слегка развернулся вокруг собственной оси, и мне открылась правая сторона его шеи. Имея при себе лезвие длиной в три с половиной дюйма, я могла бы воткнуть ему нож в сонную артерию и пару раз повернуть лезвие. Он бы скончался от внутреннего кровотечения за тридцать секунд. Между нами было расстояние меньше вытянутой руки. Ваши парни в этот момент находились в десяти футах от него. Конечно, после этого они бы обязательно всадили в меня пулю, но не смогли бы предотвратить того, что я обязательно бы сделала.
Фролих побледнела. Она молчала, и Нигли отвернулась.
— Без ножа справиться с ним было бы сложнее, — продолжала она. — Но тоже возможно. Сломать ему шею было бы проблематично, поскольку она довольно мускулистая.
Мне бы пришлось для этого сделать два шага, чтобы его вес переместился, и если ваши парни оказались бы достаточно проворными, они могли бы остановить меня на половине пути. Поэтому, как мне кажется, я бы нанесла ему удар по гортани, так, чтобы сломать ее. Удар левым локтем оказался бы в саму пору. Возможно, я умерла бы даже раньше, чем он, но он бы обязательно задохнулся здесь же, на полу танцевального зала, если, конечно, никто из ваших парней не умеет делать срочную трахеотомию за одну минуту, чему вы, как мне кажется, не обучены.
— Нет, не обучены, — подтвердила Фролих.
И снова надолго замолчала.
— Простите, что мы испортили вам настроение на весь день, — извинилась Нигли. — Но, послушайте, ведь вы сами хотели все узнать до конца, верно? Нет смысла делать аудит безопасности и при этом не рассказывать вам во всех подробностях, как он проводился.
Фролих понимающе кивнула:
— Да-да. А что вы ему шепнули?
— Я сказала, что у меня есть нож. Ну, чтобы он знал, наверное. Но только очень тихо. Если бы кто-то потом начал со мной разбираться, я упорно бы твердила, будто сказала, какой он хороший муж. Ну, как будто я без ума от него и стала наседать, как фанатичка. Такие сумасшедшие поклонницы ведь иногда встречаются у вас?
Фролих снова кивнула:
— Бывает. Время от времени. Что еще?
— Ну, у себя в доме он в полной безопасности, — добавила Нигли.
— Вы и это проверили?
— Каждый день, — подтвердил Ричер. — Мы находились в Джорджтауне с вечера вторника.
— Но я тебя не видела.
— Так и предполагалось.
— Откуда ты узнал, где он живет?
— А мы проследили за лимузинами.
Фролих промолчала.
— Хорошие лимузины, — кивнул Ричер. — И блестящая тактика.
— Особенно удачно все складывалось в пятницу утром, — сказала Нигли.
— Зато вся остальная часть той же пятницы оказалась просто отвратительной, — добавил Ричер. — Недостаток координации действий повлек за собой большую ошибку в области передачи информации.
— Где же?
— Ваши вашингтонские коллеги просмотрели видеозаписи встречи в танцевальном зале, но вполне очевидно и то, что ваши люди в Нью-Йорке их никогда не видели, потому что Нигли, побывавшая на встрече в четверг, появилась и в Нью-Йорке. Она присутствовала и там, выполняя роль фотографа у здания фондовой биржи.
— Я напала на сайт какой-то газеты из Северной Дакоты, — пояснила Нигли. — Как это у них принято, там они помещают красочный заголовок своей газеты. Я загрузила его в компьютер, и очень быстро состряпала себе пропуск представителя прессы. Затем ламинирование, медная заклепка с дырочкой, нейлоновый шнур — и у меня на шее документ, позволяющий очень многое. Затем я прошлась по магазинам «сэконд-хэнд» Манхэттена и подыскала себе поношенный профессиональный фотоаппарат, который потом постоянно держала у лица, чтобы Армстронг случайно не узнал меня.
— Тебе надо было составить какой-то список лиц, корреспондентов, который потом можно было бы проверить, — посоветовал Ричер.
— Мы не можем себе этого позволить, — вздохнула Фролих. — Это касается Конституции. Первая поправка гарантирует журналистам свободный доступ во все открытые места в любое время, когда им заблагорассудится. Но мы их всех тщательно обыскали.
— У меня с собой ничего не было, — призналась Нигли. — Я просто пробивала брешь в вашей системе безопасности. Но я могла бы что-то и пронести, я в этом уверена. Там обыскивали так условно, что можно было приходить хоть с базукой.
Ричер встал и подошел к буфетной стойке. Он открыл один ящик и вынул оттуда несколько цветных фотографий. Самых обычных, которые печатают на каждом углу в течение часа, формата шесть дюймов на четыре. Он взял первый снимок, сделанный под малым углом, на котором красовался Армстронг у входа фондовой биржи, а ее название над дверями сверкало над его головой.
— Это снимала Нигли, — пояснил Ричер. — Неплохой кадр, как мне кажется. Может быть, стоит отправить его в какой-нибудь журнал, чтобы возместить часть расходов с тех самых двадцати тысяч.
Он отошел назад к кровати, устроился на ней поудобней и передал фотографию Фролих. Она взяла ее и принялась внимательно изучать с самым серьезным видом.
— Дело в том, что я была в этот момент на расстоянии четырех футов от него, — заметила Нигли. — Я могла бы подойти ближе, если бы захотела, и сделать с ним все, что угодно. Снова на положении Джона Малковича, ну и что с того?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25