— Действительно… в наше время так оно и было. Но вспомните о поясе астероидов между орбитами Марса и Юпитера. Когда-то там была планета. Может быть, мы увидим ее.
— Хорошо, командор, девять планет, может быть, десять. Есть какие-нибудь подробности?
— Вы никогда не бывали на Земле, не так ли, Карнаби?
— Нет, командор.
— Как вам должно быть известно, шестая планета или, может быть, седьмая, это чудо Вселенной. Естественно, Сатурн не единственный газовый гигант, но кольца делают его самым эффектным.
— Значит, планета окружена кольцами. А сама Земля? Нужно искать что-то специальное?
— Да. Спутник. Очень большой. Можно сказать, планета-сестра, Луна.
— Значит, будет легко сориентироваться, командор. Но есть небольшая неприятность. В памяти корабля нет ни одной карты Земли.
— Мы ведь не знали, что отправимся сюда, не так ли? Мне кажется, мы должны хотя бы приблизительно нарисовать несколько карт. Насколько они нам понадобятся, зависит от того, до какой степени мы находимся в прошлом…
— Эффект эрозии не должен быть до такой степени значительным, командор.
Граймс вздохнул. Карнаби был хорошим астронавтом, превосходным навигатором, он имел диплом, был подготовлен для того, чтобы вести корабль в космосе, но не более того. К чему навигатору было знать про катаклизмы, во время которых образуются горы, непредсказуемо меняется климат, разливаются и исчезают моря, перемещаются континенты…
— Может быть, мы узнаем Землю по карте, которую я рисую, — сказал он. — Жаль, если у меня ничего не получится.
Но Земля все же оказалась очень узнаваемой.
Глава 8

Первым они увидели Сатурн. Огромная планета была еще красивей, чем, ее помнил Граймс. Почти весь экипаж любовался фантастическим зрелищем, когда Даниелс с помощью аппарата КНТ уловил радиосигналы, испускаемые с одной из планет.
Граймс, Соня и Майхью покинули командный пункт и спустились в помещение, где находились приемники и передатчики. Граймс встал позади радиоинженера, который, нагнувшись над своими аппаратами, занимался их настройкой и внимательно слушал странные бормотания в усилителе. Можно было назвать это музыкой: в них было нечто вроде постоянного ритма. Это также могло быть словами, могло быть сообщением, докладом, метеорологической сводкой. Одно было верным: эти слова произносил не человек.
Граймс повернулся к Соне.
— Ты что-нибудь понимаешь?
— Что я могу понять? — удивилась она.
— Но ведь ты лингвист…
— Это язык, который я никогда раньше не слышала.
— Ммм…
«Вероятно, я очень многого хотел от своей жены», — подумал Граймс и обратился к Даниелсу:
— Вы можете определить параметры?
— Я попытаюсь… 177 относительно… 180… 185… Проклятие, все время меняется.
Командор засмеялся.
— Относительно — это правильное слово. Вы знаете, что мы находимся на орбите Сатурна, и придерживаемся относительного положения относительно поверхности планеты…
Граймс достал из кармана трубку и поиграл ей. Очень хотелось набить ее и закурить, но табак теперь был на очень строгом учете. Он представил себе расположение планет. Корабль находился на солнечной стороне Сатурна. С другой стороны, почти по прямой линии, были Марс и Земля. Радиопередача с Земли? На нечеловеческом языке? В конце концов, существовали же доисторические цивилизации? Например, цивилизации динозавров? Сейчас мысль о возвращении на Землю вовсе не казалась ему разумной.
А Марс? На этой планете были обнаружены некоторые предметы, якобы подвергшиеся обработке. Эрозированные, подвергшиеся разрушению остатки, которые могли быть не чем иным, как частью метеоритов, в течение тысячелетий разбитых естественными силами. Было еще то, что называли Венерой Большого Сырта: кусок сплава, похожего на бронзу, более или менее напоминающий фигурку женщины. Знаменитый Колосс Эблиса, огромный монолит, вылепленный ветром Пустоты, был похож на мужчину гораздо больше.
— Кен, — сказал Граймс тоном легкого упрека. — Даниелс уловил что-то. А вы? Что скажете вы?
Телепат покраснел.
— Я вам уже сказал, командор, что существует жизнь, жизнь разумная, человеческая, около Солнца в направлении нашего движения.
— Этот… этот шум не человеческий, — заявила Соня.
— Да, — согласился Майхью.
Выражение его лица изменилось. Граймсу не надо было спрашивать, что он делает… Майхью мобилизовал все свои силы. Он телепатически связался с Кларисс, оставшейся на командном пункте, и дал ей указания, привел в рабочее состояние свой псионический усилитель, плававший в специальной жидкости в мозге собаки.
Вскоре три мозга — мужской, женский и собачий — стали функционировать, как один мощный приемник вместе с антеннами корабля, чувствительными к малейшему шепоту. Псионические передачи и прием было возможно осуществить сквозь световые годы: Майхью и его команде ничего не стоило улавливать сигналы на расстоянии световых минут.
Майхью прошептал еле слышным голосом:
— Да, есть… шепот. Я… я в настоящий момент его не понимаю. Я был, простите за употребление нашего жаргона, Даниелс, настроен на псионическое излучение с Земли. И улавливал весьма примитивные эмоции… ненависть, страх, зависть, жажда и голод. Вы понимаете? Но есть другое. Не слабее. Это более… цивилизованно. Более… интеллектуально, как сказать? Да… Вот. Я раз присутствовал на шахматном турнире. Все мастера мира Конфинс собрались там, были и другие миры. Я не должен был шпионить, но я это сделал — не мог удержаться. Это было… неотразимо! Улавливать работу этих холодных разумов, играть их партию вместе с ними…
— Шахматы, — сказал Граймс, — игра очень древняя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36