— Но сначала — с вами.
— Присоединяюсь, — сказал Фландри.
Капитан Блюменфельд безмятежно выдохнул дым. Интересно, что за табак у него в трубке, подумал Граймс: капитан явно испытывал неземное наслаждение.
— Мое терпение не безгранично, коммодор, — наконец изрек через синие клубы Блюменфельд. — Или коммодоры? Я, впрочем, обращаюсь к тому из вас, кто командовал «Дальним поиском», на котором я разместил призовую команду. Старый добрый доктор Дрютхен сделал мне предложение насчет пленников. Я был в ужасе, я так ему и сказал, теми же словами. Но… — он глубоко затянулся, — я размышлял о том, что он сказал. И мне все еще это не нравится.
Капитан тяжело пожал плечами:
— И тем не менее, я подчиняюсь своему герцогу, а не гражданам Конфедерации, которую герцогство, кстати, до сих пор не признало. Возможно — отметьте, коммодор, я сказал «возможно», а не «обязательно», — будет целесообразно использовать пленников… как средство сделать вас более покладистыми, — он снова пожал плечами. — Мне это не нравится, но я вынужден так поступить. Я не буду прибегать к болезненным или… грязным методам. Обычный расстрел, который увидите вы все. Затем, через некоторое время, второй. Затем, если необходимо, третий, — он холодно улыбнулся. — Но срочности никакой нет. У вас будет время подумать, обговорить все. Три дня субъективного времени, скажем? Вызывайте меня на этой частоте. Отбой.
Один из экранов погас, но другой все еще показывал рубку «Скитальца».
— Ну? — резко осведомилась Эйрин.
— Допустим — только допустим — я подчиняюсь их требованиям и получаю обратно своих людей и корабль, — задумчиво произнес Граймс. — Допустим, я, как старший офицер Конфедерации Миров Приграничья, уступаю им приоритетные права на Аутсайдер… Что тогда скажете вы: вы, коммодор Граймс и вы, капитан Фландри?
— Я сделаю, как ты решишь, Джон, — сказал второй Граймс.
— От имени Федерации, я с вами, — кивнула Соня.
— Вы меня уговорили, — согласилась Мэгги Лэзенби.
— Мне надо подумать, — заявила Эйрин.
— Как наниматель судна, я хочу кое-что сказать, — вмешался Смит. — Даже много что. Я симпатизирую коммодору Граймсу, но тут вопрос расстановки приоритетов. Важнее ли жизнь горстки людей, чем жизни миллионов угнетенных мужчин, женщин и детей, которые с надеждой смотрят на СПРУТ?
— Если вам интересно, я тоже хочу вставить слово, — сказал Фландри. — Я ничем не обязан ни Федерации, ни Конфедерации и уж тем более СПРУТу. Я принес клятву верности Императору, — он взглянул на Эйрин, — своему Императору. Но мои симпатии на стороне коммодора.
— Спасибо, сэр Доминик, — сказал Граймс.
— Подождите, пока не увидите счет. Далее, я хочу напомнить, сэр, что у вас есть оборудование и специалисты, которых нет у меня. Это же относится к вам, мэм. Вы сможете использовать их в полной мере?
— А я хочу напомнить вам, сэр Доминик, что среди пленников на борту «Поиска» моя жена, — вмешался Мэйхью.
— Тем больше причин перестать ковырять в носу и заняться делом. Всем вам.
«Ах ты, заносчивый ублюдок», — молча возмутился Граймс.
— Сэр Доминик прав, — сказала Соня. — У нас есть телепаты. У «Адлера» — нет. Более того, один из наших телепатов на борту твоего корабля, Джон. Ведь должно быть что-то, что Кларисса сможет сделать сама. И остальные.
— Все, что мы можем — это пробиться к ней, — возразил Мэйхью. — Слишком большие помехи из-за Лесси…
Соня что-то пробормотала, но разобрать удалось лишь «мозги в желе».
— А почему не заткнуть эту суку? — спросила она чуть громче. — Я имею в виду Лесси. Вас же трое: Метцентер и Триаланн на «Скитальце» и ты сам. Ты нам как-то рассказывал — помнишь? — что мыслью можно убить.
— Я… я не могу, Соня…
— Черт побери! — взорвался Граймс. — Хочешь сказать, для тебя эта псина значит больше, чем жена? Да что ты за человек?
— Но… но Лесси так… беспомощна…
— Кларисса тоже, пока мы не сделаем хоть что-то — и как можно скорее. Это вопрос жизни и смерти. Она должна держать нас в курсе того, что думают Дрютхен и фон Дондерберг. К тому же без этих чертовых помех вы сможете предупредить ее о намерениях капитана Блюменфельда. Ты должен это сделать, Кен.
— Конечно, — медленно кивнул телепат. — Я… должен. Метцентер и Триаланн помогут, они уже сказали.
— Тогда начинайте, — приказал Граймс.
«Странные они все-таки люди, — подумал он — уже не в первый раз. — Чертовски странные. Но, наверное, если ты живешь в собачьем мозгу, а она — в твоем, вы будете чувствовать друг друга куда лучше, чем обычный человек обычную собаку… И, конечно, чувство вины… За то, что она действительно абсолютно беспомощна…»
Он смотрел, как Мэйхью выбирается из рубки с застывшим, словно окаменевшим лицом.
Коммодор заметил на лице Граймса II симпатию, а на физиономии Фландри — презрение, которое при определенном желании можно было назвать «легким».
Граймс II посмотрел на часы.
— Пока ваш Мэйхью не доложит о результатах, нам делать нечего, коммодор. Предлагаю устроить перерыв и пообедать.
— Армия марширует желудком, — сострил Фландри. — Полагаю, то же относится и к космическому флоту.
— Джон никогда не пропустит обед, — согласилась Соня. — Если даже Галактика взорвется.
«Ох уж эти женщины», — подумал Граймс… оба Граймса.
— Это уж точно, — согласилась Мэгги Лэзенби.
Глава 18

Это была первая настоящая, полноценная трапеза за последнее время. Однако нельзя сказать, чтобы Граймс получал особое удовольствие. Он привык есть за капитанским столом — но сидя исключительно во главе. И вот теперь видеть там себя, вернее, свою копию… Это было несколько… странно. Впрочем, один момент доставлял ему некое извращенное наслаждение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40