Кто интересуется моим времяпрепровождением?
-- Первый заместитель.
-- Передайте ему, что это в высшей степени некорректный вопрос и элементарное нарушение субординации. Я могу задать вопрос своему подчиненному, сколько времени и где он будет находиться, а он мне таких вопросов задавать не может.
Викулов положил сотовый телефон.
-- Почему вы ему об этом не сказали?
-- Он слышал.
Остальную часть пути мы ехали молча. Я вышла у Дома Правительства. Пропуск мне уже был заказан. Я не стала кататься на лифтах, а походила по коридорам, обнаружила холл с кофеваркой и удобными креслами, купила журнал "Космополитен", выпила чашечку кофе с пирожным, прочла статью о сексе после тридцати. Правда, с моим минимальным опытом мне надо было читать о сексе до тридцати, но эта статья была опубликована в предыдущем номере. Я забыла, что нахожусь в правительственном здании, скинула туфли и уснула. А если я засыпала, то спала обычно не меньше двух часов. Так и получилось. Я выпила еще чашку кофе и вышла из Дома Правительства.
-- На Малую Бронную, -- сказала я Викулову. На этой улице была частная нотариальная контора моей школьной подруги Алевтины.
Я вошла в нотариальную контору, посмотрела с площадки второго этажа на припаркованный "Мерседес". Викулов разговаривал по сотовому телефону, вероятно, докладывал о моем передвижении.
Офис Алевтины оказался обыкновенной двухкомнатной квартирой, но перестроенной. Из большой комнаты, кухни и прихожей получился небольшой зал, в котором за стеклянными перегородками сидели девушки за компьютерами, для посетителей поставили удобные кресла, столик с журналами.
Алевтина за чуть затемненной, тоже стеклянной стеной разговаривала с посетителем, полная изоляция не пропускала ни единого слова, но Алевтина заметила, когда я вошла, кивнув мне. Как только ее клиент вышел, она пригласила меня, сказав ожидающим:
-- Извините, госпожа Бурцева по предварительной записи.
Алевтина закрыла дверь, достала сигареты. Я взяла предложенную сигарету, подумав, что если не буду себя сдерживать, то начну курить, как все, не меньше пачки в день.
-- Какие проблемы? -- спросила Алевтина. Располневшая, с хорошо уложенной прической, с дорогими кольцами и браслетами, она выглядела лет на пять старше меня, а мы были ровесницами.
Я ей сжато изложила, как стала президентом компании и какая ситуация у меня с юристом компании.
-- Короче, тебе нужен юрисконсульт по морскому праву?
-- Да.
-- Сколько будешь платить?
Алевтина задала мне еще несколько вопросов, на которые я не могла ответить с определенностью, пообещав дать ответ через сутки: эту и другие проблемы мне предстояло обсудить с отцом.
-- Есть одна девица, которая в аспирантуре, как раз по морскому праву, ей нужны деньги. Договоры с тобою?
-- Конечно.
Алевтина набрала номер по диктофону и сказала:
-- Офелия, когда сможешь подъехать ко мне в контору? Надо посмотреть договора и поговорить с президентом компании. Не ему, а ей -- тридцать два года. Жду. Она будет у меня через полтора часа, -- сообщила Алевтина. -- Полчаса ей надо на договоры, так что приезжай часа через два.
-- Она армянка?
-- А как ты угадала?
-- Армяне часто называют своих детей именами из классической мифологии, литературы. У меня учились армянские Гамлет, Рамзес.
-- Она армянка московского разлива. Но Офелия настоящая.
Мне предстояло перебиться где-то два часа. Конечно, я могла выйти в центре и походить по магазинам, но, вспомнив, что днем Марина обычно дома, позвонила и договорилась, что заеду к ней.
-- На Поварскую, -- сказала я.
Я вышла на Поварской, бывшей улице Воровского. Я выросла при советской власти и еще с трудом привыкала к старинным названиям московских улиц, о которых я читала только в старых романах.
Марина, тоже моя школьная подруга, закончила режиссерское отделение театрально института, но ни одного спектакля в настоящем московском театре ей пока поставить не удалось. Она ставила экспериментальные спектакли в театрах-студиях, которые обычно располагались в повалах. Последний ее спектакль я смотрела в бывшем бомбоубежище. Спектакль эротический, с голыми девушками и парнями. Прошло всего несколько спектаклей, жители ближайших домов возмущались, и домоуправление расторгло договор на аренду бомбоубежища. Марина уже несколько месяцев сидела без работы, но не бедствовала. Одна комната ее двухкомнатной квартиры, почему-то постоянно закрытая, обеспечивала ее. Я не знаю, что хранилось в этой комнате, а храниться могло все... Я только один раз видела, как днем зашли к ней парни в кожаных куртках и вышли с большими сумками, в которых могли поместиться даже автоматы Калашникова.
Марина, еще в халате, предложила мне позавтракать, хотя для служащих людей уже наступило время обеда.
В микроволновой печи она поджарила ломти ветчина, сварила кофе и только после этого сказала:
-- Рассказывай.
Я начала рассказывать коротко, как рассказывала в нотариальной конторе, но Марина меня перебила:
-- С подробностями. В любой ситуации важны подробности. И не так даже важно, что происходило, а как.
Я рассказала об отце, об оперативке с моим розыгрышем, о Ржавичеве и юристке.
-- Теперь ты все знаешь. Представь, что я -- героиня твоей пьесы.
-- Спектакля, -- поправила Мерина.
-- Хорошо, спектакля, -- согласилась я. -- И вот героиня попадает в нелепую, дурацкую, абсурдную ситуацию. Была никем, школьной учительницей, а стала главой компании. И все над ней смеются, она же ничего не понимает. Что делать героине? Ты -режиссерша, подскажи.
-- Во-первых, пьеса дурацкая, -- начала Марина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69