Чин с усиками дело знал, не прерывал шофера и само молчание чина
нагоняло страху больше, чем любые угрозы. Чин протянул руку, и шофер
покорно вложил свои документы.
- Бузников... Андрей Лукич. - Чин глянул жалостливо на бронзового
Гришу, будто на брата меньшого, жестоко избитого хулиганами. - Бузников,
вы понимаете, что натворили? - Взгляд на Гришу, на обгрызанный галстук, на
трещину, опоясавшую гипсовую шею ниткой тонкого жемчуга.
Бузников молчал. Чин с усиками обвел присутствующих бесстрастным
взором, остановился на Филине. Квас действительно предательски намочил
штаны и в сочетании с татуировками на груди и напрасно приблизившимся
Стручком, будто потерявшим дружка, зрелище выходило неприглядное.
Чин спрятал документы Бузникова и снова воззрился на пионера Гришу.
- Это акция, Бузников! - Усы чина дергались вслед движению губ и
оттого слово акция припахивало костром. - Акция, Бузников, - размеренно
повторил чин и по рядам торговок зеленью легким ветерком зашелестело:
акция...
- Пили, Бузников? - Чин двинулся к постовому, сжимавшему обломок
галстука, едва не угробивший Стручка. Бузников покачал головой. - Тем
хуже, - чин взял гипсовый обломок, провел пальцем по рытвинам скола, будто
раздумывая, не понюхать ли недавнюю принадлежность туалета бронзового
пионера или отложить до лучших времен.
- Так... кто что видел? - Чин расставил ноги в сапогах и, не глядя на
татуировки Филина, но явно успев их приметить, кивнул, не глядя на
распластанного в пыли, - прикройте безобразие.
Желающие дать показания нашлись в изобилии; более всех встревала
Рыжуха, как раз ничего и не видевшая; получалось единодушно: виноват
грузовик. Чин приободрился, готовый к разноголосице, оттаял от простоты
дела и унисона мнений.
Все твердили - виноват грузовик.
Шофер нездешний, а то, что Мордасов вылез из машины Шпындро, узрели
сразу, Мордасов числился человеком с весом, к тому же большинство искренне
жалело Гришу - частичку общественного уклада - и обстоятельства
складывались не в пользу Бузникова.
Притыка промакнула Филина тем, что раньше числилось шалью с плеч
Рыжухи, прикрыла голый торс рубахой, рукава свесились до земли и пыль,
смоченная квасом, грязно запятнала манжеты.
Чин подошел к машине Шпындро, наклонился, козырнул, подвел итог:
- Вы не виноваты, товарищ.
И как раз то, что Шпындро не вылезал от страха, мысленно прогуливаясь
по просекам своего будущего и покуривая - хоть и не курящий - на голубых
пнях, свидетельствовало, что этот человек уверен в своей невиновности, не
суетится, ведет себя достойно, понимая, что на нем греха нет. Формальности
не заняли и десяти минут. Шпындро понял, что автобаза и Бузников возместят
ему ущерб, как уж там поделят - их дело, обошел три раза машину, тыча в
покореженные подфарники и указывая на вмятину на передней левой дверце,
вмятина появилась недели за три до того, как Бузникова нелегкая вынесла с
Алилуйки на площадь прямо к постаменту Гришы, и только тогда Игорь
Иванович поинтересовался у Мордасова, указывая на Филина.
- Как?
- Порядок. - Колодец обхватил сзади Притыку и рывком поднял из пыли.
Бузников обреченно молчал, внезапно налетели тучи, начал накрапывать
дождь, по лицу бронзового Гриши заструились слезы. Чин обратился к
постовому:
- Этих двоих, - кивок на Стручка и Филина, - в вытрезвитель!
Рыжуха вскипела праведным негодованием, припомнилось, чуть что и ее
дочку во всем винят, топчат, как оглашенные, завидуют, что промысел
доходный, хоть и не почтенный; а ты поди послужи телом без отказа, да
всякому кособокому да криворылому; вот люди, все б им валтузить невинных!
- Дядька-то, - Рыжуха ткнула Филина валенком, не снимала их все четыре
времени года, - из машины, потерпевший он!..
Чин взглянул на Шпындро. Из всех присутствующих тот производил самое
надежное впечатление: мужчина сдержанный, с плавными движениями, из
столпов общества - Шпындро уже успел всучить чину псевдопаркер и меж ними
возникла приязнь посвященных. Игорь Иванович кивнул и, наконец, уразумев,
что Филин жив и происшествие не наносит ущерба выездным планам, начал
судорожно выказывать начальнику знаки внимания. Филина подняли с пледа,
усадили на заднее сиденье и Колодец дал команду Притыке сгонять в баню,
третий дом на улице Восьмого марта, чтобы отпарили Филина и вернули в
доброе здравие; пока Филин отмывался в бане и приходил в себя, Мордасов
заскочил в ресторан, повелел Боржомчику спроворить стол на четверых, сунул
в нагрудный кармашек чирик-десятку и намекнул, чтоб стол накрыл, не
жлобясь. Стручок пришел в себя и был отряжен на поиски собутыльников для
мойки машины Шпындро.
Игорь Иванович поражался: на этой площади и окрест Мордасов вроде
удельного князька, все знали его и он знал всех; и кабинет в бане для
Филина выделили отдельный и, вверяя начальника банщику, Шпындро изумился,
увидев, как ладно оборудовано банное помещение, упрятанное в стенах такой
ветхости и дряхлой неприметности, что, кажется, кулаком ткни - развалится.
Через час за столом с белоснежной скатертью разместились четверо:
розовый Филин, возродившийся из пепла страхов Шпындро, заново
гримированная Притыка и хозяин застолья Мордасов. Колодец провернул все не
без расчета, а поразведав, что за человек Филин: Мордасов мостил путь к
приобретению для бабули лекарственных редкостей из-за бугра - для бабки
ничего не жалел - и решил, минуя Шпындро, прорубить окно в Европу прямо
при помощи Филина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93