Как и Филин, человек через стол от Шпындро ронял: му... бу... г-м...
и прочие невнятные звуки, которые могли ничего не означать, а могли
вмещать столь многое, что и подумать страшно. Уши Шпындро привычно вбирали
нечленораздельное; Игорь Иванович сохранял спокойствие и старался смотреть
на кадровика ласково, хорошо зная: чиновник только прикидывается, что ему
безразлична физиономия сидящего напротив, а на деле исподтишка внимательно
наблюдает за человеком, чья судьба на решающем перепутье.
- Му... - Шпындро закинул ногу на ногу.
- Бу... - Шпындро придвинул стул и распрямился.
- Г-м... - Шпындро сцепил пальцы и чуть склонил голову.
Кадровик дотащился до последнего листа, поднял глаза - Шпындро сиял
приветливостью, впрочем, не забывая о почтении - ткнул в картонную
обложку, закрыл дело, посмотрел на жирно выведенную фамилию, начальное
"ша" которой напоминало вилы и снова начал листать с первой страницы.
Шпындро молчал, ему причиталось выслушать еще порцию или две му, бу и
г-м; торопиться некуда, и Шпындро мысленно прокручивал акт передачи
подношения фирмача, а также прикидывал, куда пригласить Настурцию, чтобы
выглядело солидно и не слишком обременило финансово.
Наконец кадровик бегло пролистал дело, решительно захлопнул и одарил
Шпындро специфической улыбкой, одновременно бодрящей и устрашающей - плод
многолетних усилий. Шпындро улыбнулся по видимости радужно, кристально,
без примеси угроз или двусмысленностей, что тоже давалось годами
тренировок.
Кадровик поднялся, оторвался от стула и Шпындро, пожали друг другу
руки и Шпындро заметил у основания толстого большого пальца кадровика
такую же русалочку - сильно уменьшенную, совсем кроху - что предавалась
безобразиям на груди Филина. Смешно: будто всех людей, от коих так или
иначе зависел Шпындро татуировал один и тот же умелец. В
благожелательности кадровика проглядывала немалая работа Филина, и Шпындро
посетило облегчение: выходило, не зряшни его вложения и хлопоты.
Из кадров Игорь Иванович вернулся пружинной походкой и только
непроницаемое лицо Кругова поганило настроение: догадывается - откуда я
или нет? Поболтали с Круговым о чепухе, сел за рабочий стол,
предусмотрительно усыпанный деловыми бумагами, как раз в необходимом
количестве, чтоб не заподозрили в безделье - во-первых, и в том, что не
справляется, завален выше головы - во-вторых.
Трепыхнулся внутренний телефон, Кругов цапнул трубку, кивнул и вышел,
у Шпындро екнуло сердце. Вдруг туда же? Признак скверный, если кадры
сначала потянули его, а потом Кругова: жизненный опыт подсказывал -
выигрывает всегда последний из приглашенных и Шпындро представил, как
сейчас его конкурент и кадровик - немалый начальник и член бюро -
перемывают косточки Шпындро.
Через пять минут - не срок, чтоб опасаться худшего - Кругов вернулся.
Шпындро отпустило: плохо, нервы расшатались, колотило, будто минут за
десять перед встречей с фирмачем, скрытной, не предназначенной чужим
глазам; Шпындро знал, что дрожь ломает круто, но не длительно; когда он
вышагивал к ларьку-мороженое, страхи отлетели, как в институте - дрожь
била перед дверью аудитории, где принимали экзамены - а когда вошел, а тем
более вытянул билет, страх исчезал: будь что будет...
Шпындро посетовал, что прихватило Филина, выказал участие с тем
непременным налетом позволительной издевки, с которой давно знающие друг
друга коллеги судачат о начальстве. Кругов выразил сожаление и Шпындро
громко на всю комнату отметил, что если отбросить мелочи - кто без
недостатков? - Филин мужик что надо и оставалось только сожалеть, что
Игорь Иванович не может только знать, передаст его слова Филину или
исказит или вовсе верноподданническое признание Шпындро умрет в Кругове.
Скорее всего умрет! Что поделаешь? Кругов - не дурак поднимать акции
Шпындро безо всякой выгоды для себя.
Может кто другой подсобит-протелеграфирует наверх? Шпындро скользнул
взглядом по сотрудникам, нахохлившимся над столами в немой попытке
симулировать немалый труд.
Еще раздражали предстоящие поминки. Не пойду! Зачем они мне? Кто меня
осудит? Я в глаза не видел старуху, другое дело, что Мордасов может
взъяриться. Шпындро давно взял за правило: не буди лихо... черт его знает,
Мордасова, вдруг шлея под хвост захлестнет, - возьмет и нагадит да и как,
канал сбыта - надежный и оперативный - Колодец незаменим, а еще Шпындро не
сомневался, что стол Мордасов отгрохает будь-будь, и если отправиться без
машины, можно хряпнуть от души, расслабиться, к тому же на поминках
непременно отприсутствует Настурция и тогда отпадет необходимость
обременительного ужина в Москве: как ни крути, Шпындро выпадут проводы
Настурции в Москву, а там, быть может, подфартит напроситься на полночный
кофе и получалось, что посещение поминок - не пустая трата времени, а,
напротив, экономия денег - обольщающий ужин рассасывался. Шпындро
посветлел. Кругов подмигнул лучезарному лику и в невинном движении века
Шпындро снова узрел недоброе и, чтобы не ухнуть в никчемное самокопание,
предпочел вернуться к заключительной фазе поминок, а именно к проводам
Настурции.
Вот они вышли из дома Мордасова, дошагали до площади, вот
покореженный монумент пионеру - Шпындро еще не в курсе участи гипсового
Гриши - и тут возникает заминка: заарканить такси в тьмутаракани в
последний час не легко и возможно удастся резонно обосновать
привлекательность поездки на электричке - исключительно для выигрыша
времени - а на вокзале в Москве Шпындро отлавливает такси и везет
Настурцию к ней домой, заранее предупредив жену, что после возлияния на
поминках мордасовской бабки предпочитает отсыпаться у Колодца - чего зря
накануне выезда нетрезвым шастать по ночным улицам, подвергая себя
опасности, а утром на работу двинет прямо от Мордасова, оговорив опоздание
часа на два под общепринятым медицинским прикрытием, которому давно никто
не верит всерьез и которое всегда срабатывает безотказно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93