- Ваша фамилия Апраксин? - сержант привалился к стойке салона.
- Апраксин. А что?
Сержант улыбнулся натужно, будто со стороны потянули уголки губ за
ниточки:
- Ничего.
Апраксин припомнил волнение Фердуевой при утреннем раскланивании. Ну,
конечно, обладательница квартиры-сейфа озаботилась нежданной вежливостью:
вдруг незнакомец приятной наружности прокладывает путь к ее богатствам?
Апраксин пожал плечами, вполне мог разобидеться - принять его,
интеллигентного человека, не наглого, не процветавшего ни в годы застоя,
ни после, вообще давно разминувшимся с благополучием, будто и ходили всю
жизнь по разным улицам - за громилу? Досадно. А если он преувеличивает,
чем объяснить появление сержанта? Наверняка Фердуева в смятении отзвонила
куда следует, оттараторила на едином выдохе свои опасения и вот,
пожалуйте, при входе в собственный подъезд приходится сообщать свою
фамилию.
Ни Пачкуна, ни "двадцатку", ни Дурасникова Апраксин никак не связывал
с появлением милиционера.
Сержант напоследок прошил Апраксина взглядом: еще встретимся,
непременно - удостоверяли колючие, близко посаженные глазенки, и оснований
не верить не оставляли.

На следующий день Фердуева принимала дверь, если б не обивка, впору
привязать к кронштейну шампанское на веревке и разбить бутылку резким
броском, будто дверь, а под ее охраной и хозяйка, отправлялись в опасное
плавание. Сполна рассчиталась с мастером. Сегодня дверщик, судя по
костюму, намеревался поужинать вне дома и, похоже, в обществе дамы,
Фердуеву кольнуло озлобление: ее намеками принебрег! К вчерашнему
разговору не возвращались. Фердуевой прояснять ничего не хотелось, все как
на ладони.
Дверщик не спешил уходить, и у женщины теплилась надежда, что выпадет
еще - вернуться к интересующему ее. Беседу про необязательное - про общих
знакомых (а таковых у деловых людей неизменно пруд пруди), про вновь
открывшиеся харчевни, про опустевшие антикварные прилавки - решила не
поддерживать, пусть без проволочек выруливает на сделанное предложение.
Фердуева ждала не зря, не ошиблась - треснул! Куш вчера сверкнул не
мышиного размера, любого разбередит.
- Я подумал... о предприятии, даже обсудил кое с кем, - мастер
опустил ресницы.
Отменно. Такой лишнего не сболтнет, перепроверять, что да с кем
уточнял - зряшная трата времени. Как отнесутся Почуваев и Васька Помреж к
компаньону-новичку? Должны понять: без главного инженера, без спеца по
железякам им не потянуть. Фердуева придвинула мастеру лист бумаги, ручку.
- Набросайте, как вам все представляется, прикинем цифры.
Мужчина не удивился, быстро нарисовал в плане размещение аппаратуры,
исходя из размеров подвала, описанного Фердуевой со слов Почуваева, вслух
проговаривал, как подвести электропитание, как складировать и вывозить,
дельность и простота, досягаемая даже неподготовленной женщине, убедили
Фердуеву, что выбор сделан верный.
Мастер погрыз конец ручки:
- Могу вчерне прикинуть и выгоды предприятия.
Фердуева кивнула, с любопытством придвинулась к мастеру, их локти
соприкоснулись, Фердуева прильнула еще плотнее и закрыла глаза...
Все произошло само собой, костюм мастеру для вечера не понадобился, а
когда он покидал квартиру-сейф около полуночи, то признался: ну, мать, ты
и головастая! Хотя Фердуева предпочла бы услышать нечто совершенно иное.

Васька Помреж возлежал на кожаном диване в приемной директора
института, на животе блюдо с бутербродами - красная икорка с вологодским
маслицем, предложенная в приступе боязни Почуваевым, перед глазами
телевизор. Этажом выше три пары пировали, предупрежденные, что безобразий
фирма не потерпит. На предпоследнем этаже, в уютном холле с пальмами и
подсветкой, шестеро крутых резались в карты, ночевать не собирались, хотя
оплатили и ночлег, и утренний завтрак.
Помреж косился в зеркало и в минуты затишья событий на экране
телевизора нет-нет да выдавливал угрей с подбородка, с крыльев сильно
поблескивающего носа.
Сверху донесся топот, грохот музыки. Помреж железным жимом ухватил
трубку телефона; выдал гневный нагоняй и вновь вперился в экран.
Картежники тише и приличнее, платят - щедрее; гулены обременительны, зато
никогда не иссякают. Звонили игроки, заказали еще шампанского, непременно
мелкомедального абрау-дюрсо. Помреж кивнул, нагрузил сумку бутылками, от
себя, не спрашивая, желают ли, насыпал сверху дюжину апельсинов и поплелся
к лифту. На обратном пути навестил гулен. Мужики осовели, девицы
держались. Порядок. Васька Помреж подмигнул старой знакомице Лильке Нос -
потрошение предстояло знатное - и величаво удалился.
Помрежа побаивались, на месте расправы никогда не чинил, но
оскорбления не прощал; через неделю, месяц, а случалось и через полгода
после нанесения обиды в стенах института во время его дежурства,
неосторожного бузотера постигала кара: мордобой случайный на улице,
разбитая вдребезги машина, а раз, как шептались, и спаленная дотла дача.
Было, не было, никто доподлинно не знал, зато Помреж усвоил, что слухи
работают к его пользе и особенной свирепостью, наподобие Почуваева, свой
лик не уснащал, усекая наперед, что как раз смешливый и вроде б не
серьезный, о котором ползут колючие слушки, устрашает во сто крат больше.
Васька снова растянулся на диване, загодя притащил из лаборатории
видик, запустил фильм с пальбой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113