Пачкун раскладку сил оценил
мгновенно и, не желая упускать возможности лишний раз показать кто есть
кто, напористо, хотя и не без опаски - все ж топор, да руки словно литые -
наставил:
- Володь, ты что-то собственной клиентурой пооброс... не слишком?..
Смотри, накликаешь лихо...
Ремиз переложил топор в правую клешню, надулся, собираясь возразить,
но появился его напарник по рубке мяса, Мишка Шурф, умевший всех замирять
и даже видом своим недопускающий и малых ссор. Мишка Шурф, по одежке судя,
явился только с приема в посольстве, на пальце крутились ключи от машины.
Мишка знал, что опоздал недопустимо, но знал также, что Пачкун его любит
за сметливость и неунывающий характер, и приспускает свой директорский
гнев на тормозах.
- Граждане! - Мишка отвесил шутовской поклон. - Что за шум в
благородном семействе? - Чернокудрый мясник обнял за плечи Ремиза и
Наташку, почтительно кивнул Пачкуну и затараторил очередной анекдот,
таскал их в памяти без счета. Через минуту Наташка хохотала до слез,
Пачкун довольно ухал, и даже Володька Ремиз скроил ухмылку и, оттаивая
постепенно, упрятал топор за спину.
- Миш, - Пачкун в роли отца родного не без радости оглядел своих
присных, - ты мне болса-ликера обещал и конфет на подарок, Моцарт, как их
там?
- Моцарт кугель, - с готовностью подсказал Мишка Шурф.
- Так как? - Пачкун сложил лодочкой холеные кисти и все увидели, что
у директора исчез любимый перстень с указующего пальца. О продаже не могло
быть и речи, выходило, Пачкун со всей серьезностью ринулся в борьбу за
скромность в быту.
- Бу сделано. - Мишка взял под козырек, уверовав, что ему прощается
любое фиглярство.
- И вот что, орлы. Время сложное, перестроечное, полагаю на тачках
мотаться на работу не с руки. Засветка лишняя. Если лень в метро
мытарится, черт с вами, ставьте в двух кварталах и шлепайте пехом. Все!
Усекли?
И Ремиз, и Шурф, и Наташка всегда отличали, когда перечить
требованиям Пачкуна бессмысленно и опасно; вопрос с машинами отпал раз и
навсегда. Наташка затосковала: удобно получалось после рабочего дня
забросить улов на заднее сидение к Шурфу или Ремизу и попросить добросить
до ближайшей стоянки таксомоторов.
Пачкун выждал, пока не исчезли Володька Ремиз, потом Наташка, и
только тогда в лоб припер Мишку:
- Тебе начало рабочего дня не интересно? Не писано?
Мишка улыбался, ценил, что не устроил ему Пачкун прилюдную выволочку,
с готовностью повинился, сразу учуяв, что гнев Пачкуна показной, для
порядка, и тут же перевел разговор на иноземельные конфеты и ликеры.
Сверху доносился привычный ор продавщиц, изгоняющих за пять минут до
закрытия на обед настырных покупателей. Пачкун покачал головой: и чего
рваться? Хмыкнул, давая понять Мишке, что и он не лишен сострадания,
прислушался к шуму, скатывающемуся по ступеням в подвал.
- Подхарчиться народ желает, а тут перерыв. Непорядок... - Пачкун
умолк, соображая, не выйти ли с предложением отменить перерыв и в миг
представил, как благолепие разливается по обычно сумеречному лицу
Дурасникова, напряженному, настороженному, будто его обладатель за все в
ответе, а не печется по большей части, как бы не замели. Замели?.. Откуда
и всплыло стародавнее пугало-слово. Таких, как Дурасников, редко метут,
скорее пересыпят совочком бережно в другое ведро с глянцевой вывеской,
оповещающей, что за невиданной важности учреждение тут притаилось.
Мишка Шурф воспользовался задумчивостью вышестоящего и ускользнул,
вихляя задом. Пачкун смотрел вслед Шурфу и размышлял: точь-в-точь, как я
двадцать лет назад, жадный до жизни и ощущений, это хорошо, с такими
работать одно удовольствие, вообще народец подобрался слаженный, не
бузотерили, вкалывали дружно, а вечером после закрытия расползались кто с
сумками, набитыми доверху, кто с наличностью, в зависимости от нужд данной
персоны.
Пачкун вернулся в кабинет, полистал брошюру, густо исчерканную
красным карандашом. Директорская рука старательно обводила куски текста,
рекомендующие, как лучше все обустроить на современном этапе. Пачкун
готовился к собранию, не исключая, что прибудут кураторы из райкома.
Принимал отлаженно, гвоздь программы - сувениры, упакованные под
мастерским доглядом Наташки, но и докладу следовало уделить время, правила
игры есть правила...
Пачкун отодвинул стул, поднялся, приблизился к зеркалу с трещиной,
нарочно не менял, пусть видят: руководящее напряжение столь велико, что
недосуг думать об уюте. Пачкун изучал серебро волос отраженное в
зазеркалье:
- Товарищи! Наше предприятие, - выдох, - наш магазин переживает
известные сложности, как впрочем торговля повсеместно. - Оглядел в
амальгамной пустоте притихшие ряды. - Тем не менее, руководствуясь
указаниями вышестоящих организаций и партийных органов, - поклон, вернее
учтивый безподхалимный кивок в сторону кураторов, млеющих в ожидании
даров, - нам удалось выполнить план по всем показателям, хотя и не без
напряжения сил. Однако, не желая умалять заслуг коллектива, хочу
сосредоточиться на нерешенных проблемах, памятуя, что самоуспокоенность -
верный путь к срыву плановых показателей! - Пачкун подмигнул себе,
растянул губы в улыбке, отражение пришлось как раз на трещину,
перерезавшую рот директора так, будто его хватил удар...
Дурасников не любил выезды в народ, особенно пенсионные партсобрания:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113